Ого…
Снова кошусь на водителя.
Кто он такой?
Минуем КПП и ныряем в тоннель, а потом заезжаем в подземный паркинг.
Я здесь не бывала, только издалека видела, поэтому когда выходим из лифта в вестибюль, стараюсь смотреть себе под ноги, чтобы не глазеть вокруг, как дикая.
Мой спутник уверенно движется вперед. Семеню следом, бросая взгляд на белую стойку администратора и стаю искусственных журавлей под потолком. Остановившись за его спиной, наблюдаю за тем, как прикладывает к замку лифта карту и выбирает… семьдесят второй этаж.
Подняв глаза, встречаюсь с ним взглядом в зеркальной двери лифта.
Противное давление внутри меня нарастает с каждой минутой.
Весь этот мрамор так ярко подсвечен, что я вижу каждый нюанс его лица. Неглубокие морщины на его лбу, легкий загар на коже, четкую линию челюсти под бородой. Зелено-карие глаза задерживаются на моих. Спокойные и неподвижные.
Я не умею так смотреть на мир. Будто ты уже везде успел. Я всю жизнь только и делаю, что куда-то спешу.
Тру вспотевшие ладони о пальто, отводя взгляд.
Лифт добирается до семьдесят второго быстрее, чем за минуту. У меня закладывает уши. Усиленно сглатываю, глядя на коротко остриженный темноволосый затылок.
Семьдесят второй этаж — длинные широкие коридоры, закатанные в один сплошной мрамор. Свернув пару раз, останавливаемся у черной двери с номером 225Б. Она обита деревом и у нее электронный замок. Проведя по нему картой, мужчина открывает дверь, пропуская меня вперед, и тут же заходит следом. Упершись рукой в стену, сбрасывает туфли и проходит в апартаменты, по дороге включая свет.
— Ванная здесь, — надавливает ладонью на стену, и в ней приоткрывается замаскированная дверь.
Снимаю туфли и, прижав к груди сумку, осматриваюсь. Стопы ноют так, что мне хочется зареветь от облегчения.
Здесь нет никаких видимых шкафов, и я не знаю, куда деть свои вещи.
Господи, здесь потрясающе…
За сплошной стеклянной стеной ночной город с высоты птичьего полёта и соседние небоскребы.
Мы что, выше облаков?
Топчась на месте, кружу глазами вокруг себя.
Вся мебель “мужская”, и она точно с каких-то выставок, на которых зависают всякие модные дизайнеры, которым платят огромные бабки за то, чтобы они обставляли твой дом чем-то немыслимо дорогим и, желательно, ручной работы.
Я на такой была. Я пыталась изучать дизайн, потому что это модно, но потом… просто бросила. Я никогда не смогу заниматься «дизайном», если не найду себе спонсора.
Достав из кармана перцовый болончик, перекладываю его в сумку и снимаю пальто, аккуратно кладя его на безликий, а значит дорогущий комод у входа. Зажав подмышкой сумку, просачиваюсь в ванную и плотно прикрываю за собой дверь.
Найдя выключатель там, где ему и положено быть, смотрю на свое отражение. На свое лицо. У меня под глазами круги, и вообще вид замученный. У меня такой вид с тех пор, как я сошла с самолета три месяца назад. Это от всей этой беготни и от постоянного страха, что Марина попросит меня съехать.
Не знаю, что тогда стану делать…
Вернусь домой? И выйду замуж за первого встречного, чтобы убраться из квартиры, в которой была восьмой на очереди в ванную? Мой отец и мачеха, ее придурошный сынок с женой и двумя спиногрызами, и моя младшая сестра.
Я готова все отдать, чтобы забрать ее оттуда. Но мне даже отдать нечего, потому что у меня своего почти ничего нет! И в городе кроме Марины у меня больше никого нет. И денег тоже почти нет, потому что в автосалон меня взяли на трехнедельную “стажировку”, за которую мне не платят!
«Нет». Ненавижу это слово.
Вся эта роскошная обстановка невыгодно подчеркивает мое платье. Оно выглядит дешевкой, а моя фальшивая «Шанель» вообще выглядит кошмаром.
— Ну? — зло кручу все ручки подряд, пытаясь включить дурацкий дизайнерский кран.
ЕМУ плевать на мое платье. И на сумку тоже, как и на меня саму.
Мою ледяные руки и проверяю, на месте ли презерватив, который всегда ношу с собой. Естественно он на месте, куда ему деться…
Закрыв глаза, выдыхаю так, что раздуваются крылья носа, а когда открываю, выхожу из ванной, прихватив свою сумку.
Гостиная-студия освещена хитрой подстветкой, которая вырывает из полумрака огромный угловой диван и два футуристичных кресла и скрывает растянувшуюся по всей стене кухню.
Все это пространство имеет форму прямоугольника, и стеклянная стена вместе с городом за ней выглядят настолько нереально, что я не сразу понимаю — здесь никого нет. Двигаюсь вдоль окон, влекомая приглушенным голосом где-то поблизости. Дойдя до обеденной зоны со стеклянным столом на шесть персон, вижу полоску света на полу и открытую дверь, ведущую в отдельную комнату.