Прижимаю к груди сумку, хотя понимаю, если они толпой нападут, то мне не отбиться. Я уже подобное в институте проходила. На первом курсе, когда получила стипендию, шла домой. Меня так же, как и сейчас цыгане зажали, деньги отобрали и были таковы.
Но я больше не та маленькая испуганная девочка, которую можно безнаказанно обобрать до нитки. Как минимум я буду сопротивляться! А меня эти нахалки уже в переулок загнали, за спиной тупик и контейнеры с вонючим мусором, а они довольно скалятся. Видимо, у них тут постоянное рабочее место. А я далеко не первая и точно не последняя угнетённая невинность.
Нет, нельзя поддаваться панике, как и не стоит ждать помощи. Это только в книгах принц всегда появляется в нужное время в нужном месте, на коне, в сверкающих доспехах, с мечом наперевес. И готов ради дамы войско вурдалаков раскидать. А в жизни все по-другому, чудеса случаются крайне редко, а фигня накрывает постоянно. Поэтому, как там люди говорят: «Не ждите чудес, чудите сами», и это точно обо мне.
Останавливаюсь на месте, как вкопанная, и с видом прозревшей, раскидываю руки в стороны. Пришло время воспользоваться знаниями актёрского мастерства, если другого выхода нет. Я ведь не зря пять лет в школьном театре ведьм и кикимор играла.
- Стой рома! – ору я нечеловеческим голосом. А вместо того чтобы отбиваться, наоборот, делаю шаг навстречу и хватаю за грудки ближе всего стоящую ко мне цыганку. – Вижу! – на моем лице все признаки сумасшествия: глаза закачены так, что одни белки видны, рот раскрыт, язык на волю вываливается, трясусь вся. - За твоим мужиком по пятам беда ходит, преследует! - предсказываю я, старательно обрызгивая ее слюной.
А она, ничего подобного от меня не ожидав и просто опешив, даже не вырывается, только слегка назад отклоняется и морщится. Я прислушиваюсь, похоже, от моего представления даже птицы, оторопев, чирикать перестали, главное, чтобы от разрыва сердца не подохли.
Не позволив цыганке опомниться, я лезу руками ей в лицо, ощупываю, а заодно ещё шумно ее обнюхиваю. – Проблемы с законом! Чую! Чую! – громко реву ей на ухо и отталкиваю от себя так, что она к остальным удивлённым бабам летит, а я замираю с вытянутыми вперёд ладонями. – Скоро! – выставляю указательный палец, и теперь таращу глаза так усердно, чтобы показалось - они сейчас из орбит вылезут. - Скоро его заберут! Точно! – добавляю выдыхая.
А что, это правда, у всех цыган проблемы с законом, они же не могут честно жить, поэтому фиг прокопаешься к моим словам.
- Что ты несёшь, чумная?! - кто-то несмело выкрикивает из толпы. А я, поняв, что публика не до конца поверила моему представлению, решаю, что шоу надо продолжать. Тем более в крови столько адреналина гуляет, что меня уже не заткнёшь.
- Вижу! - снова меня охватывает тремор и я, подавшись вперёд и силясь не заржать, начинаю раскачиваться в диком танце. А цыгане от меня шарахаются и потихоньку друг к другу жаться начинают. – Вижу! Сына твоего скоро хворь накроет серьёзная, непростая, - взявшись за горло, давлюсь и кашляю, изображая, что его ждёт. А на лице цыганки, которой я так старательно судьбу предсказываю, ужас неземной застывает.
Вот, я опять в точку попала! И это совсем несложно было, потому что в большой цыганской семье хоть один, но сын всегда есть. А дети весной постоянно болеют, тем более цыганские, которые словно босоногие и голодные беспризорники по улицам шарахаются. Только, похоже, я немного переиграла, слишком уж черноглазая побледнела. Надо сбавить обороты, а то ненароком крякнется прямо тут, а мне потом отвечай.
- Но если начнёшь по-людски жить, перестанешь брать чужое добро, то обойдётся все! – реву я, поучая, и вздымаю ладони к небу. - Точно, вижу! – и тут же роняю руки вниз и голову на грудь, изображая, что совсем обессилела. А цыгане, вцепившись друг в друга, от меня задом пятятся, и одна даже икает.
- Она издевается над нами, - кто-то произносит полушёпотом, но я все слышу.
Что, кому-то мало? Без проблем, я кураж поймала, аж самой нравится. Снова резко вскидываю голову и, растянув губы так широко, что виден угрожающий оскал, обвожу зрителей сумасшедшим взглядом.
- Ты! – тычу пальцем в толпу. Какая разница на кого указываю, бабы так скучковались, что любая подумает - я о ней говорю. – Скоро потеряешь молодость, волосы дымом покроются, а кожа буграми, - самая молодая из них в красно-жёлтом аляпистом длинном платье начинает неосознанно свою шевелюру ощупывать. А я, довольно скалясь, что нашла очередную жертву, маню ее к себе пальцем. - Иди сюда, красавица, не бойся, я тебе седой волос вырву, но только знай - на его месте скоро новый появится, - произношу старческим скрипучим голосом, словно в меня кто-то вселился и, закинув голову назад, начинаю так страшно и громко смеяться, что самой не по себе становится.