Сейчас у меня совершенно другие проблемы. Пьяный отец мог натворить дел, пока я отбивалась от отморозков.
Когда до дома остаётся всего сто метров, я ускоряюсь максимально. Радует, что у подъезда не стоит ни скорая, ни полиция. Это вселяет надежду, что отец угомонился и ушёл, либо соседи смогли его успокоить и прогнать.
Взлетаю на третий этаж. Тишина. Открываю двери и, быстро скинув кеды, забегаю в комнату Миши. Он вздрагивает, когда видит меня. Вот только не улыбается. В его глазах такое чувство вины, что я тут же понимаю, что произошло, но среагировать не успеваю.
— Явилась, дрянь, — раздаётся за спиной голос отца. Таким злым я его не помню…
Глава 3
Резко поворачиваюсь, и мне тут же прилетает пощёчина. От силы удара в ушах звенит. Перед глазами всё плывёт. Не успеваю прийти в себя, как второй удар прилетает уже по другой щеке. Меня отшатывает в сторону. Устоять на ногах уже не могу. Заваливаюсь на пол.
— Алёна! — кричит Миша, кидаясь мне на помощь.
— Не лезь, щенок, — рычит на него папа и отталкивает брата в сторону. — Она знает, что заслужила.
— Нет!
Задыхаюсь от боли. Удар ногой приходится точно по рёбрам. Группируюсь на инстинктах, пытаюсь спастись от нового удара. Отец хватает за волосы и тащит по полу.
— Не трогай её! Оставь! — кричит Миша.
Сквозь пелену слёз вижу, что брат кидается на отца, пытается освободить меня от захвата.
— Миша, — шепчу я. — Не надо…
Мишка не сдаётся. Пытается расцепить пальцы отца. У него даже получается. Небольшая передышка.
— Сучёныш! — шипит отец и ногой отталкивает от меня брата.
Я понимаю, что должна забрать агрессию этого неадеквата на себя. Залезаю в карман и сжимаю в руке электрошокер. Руки слабые из-за ноющей боли в груди. Собираю все силы, чтобы протянуть руку и коснуться устройством ноги отца. Он орёт от боли и наотмашь бьёт меня по лицу. Чувствую металлический вкус крови во рту.
— Ах ты, сука!
Следующий удар приходится в живот. В глазах сноватемнеет. Ещё удар. Хруст. Кажется, ребро сломано. Понимаю, что отключаюсь. Боль такая, что терпеть невозможно. Я не могу пошевелиться. Тело будто спазмом сковано. Но ничего. Я это переживу. Отец сейчас выместит зло на мне, а на Мишу сил не останется.
Главное, чтобы брат снова не полез меня защищать. Я больше не способна ничего сделать. Сознание уплывает. Становится темно. Ничего не вижу. Звуки слышу, как будто издалека. В голове гул страшный.
— Что ж ты творишь, гадёныш! — доносится будто сквозь толщу воды голос соседки.
Удары прекращаются. Чувствую, что мою ладонь сжимают. Пахнет карамелью. Это Миша. Его запах.
— Прости, Алёнка, прости, — шепчет он.
Я не могу ничего ответить. Радуюсь, что помощь пришла вовремя. Пытаюсь сжать пальцы брата. Надеюсь, он это чувствует.
— Стёпа, свяжи этого урода. Я полицию уже вызвала, — снова раздаётся голос соседки. — Алёнушка, держись, милая. Скорая в пути.
Я чувствую тёплую ладонь на своей щеке.
— Вот же ирод поганый! Дочь чуть не убил.
Дышать тяжело. Такое чувство, будто на груди бетонная плита лежит. Я пытаюсь сделать глубокий вдох, но не получается. Больно адски.
— Присмотрите за Мишей, — прошу соседку из последних сил, понимая, что сейчас отключусь.
— Даже не переживай, милая. Ты молчи лучше. Силы береги.
Да какие уж там силы…
— Алёнка, ну прости меня, дурака, — в который раз повторяет Миша.
Я вздыхаю и сжимаю его руку.
— Да нормально всё.
— Не нормально. Ты вся синяя.
— Не вся. И не синяя. Желтоватая уже, — отшучиваюсь я.
Миша закатывает глаза, а я смеюсь, но тут же хватаюсь за рёбра. От резких движений мне всё еще больно.
Из больницы меня выписали пару дней назад. Лечащий доктор продержал меня почти две недели. Трещины в рёбрах плохо затягивались, поэтому он не хотел меня отпускать. Я чувствовала себя намного лучше.
О произошедшем напоминали только желтые синяки на рёбрах, ногах, спине и животе. Я пыталась не смотреть на себя в зеркало, чтобы не вспоминать тот жуткий день.
В больницу ко мне приходил сотрудник полиции, отбирал объяснение по факту избиения. Он и сообщил, что отцу удалось сбежать до приезда полиции. Его искали, но пока бесполезно. Что-что, а скрываться он умел…
После смерти матери мы с Мишей остались одни. При живом отце сироты. Он для приличия погоревал об усопшей супруге, а спустя несколько месяцев уже нашёл ей замену. Я терпела его сожительниц до наступления совершеннолетия. После выгнала из квартиры, которую, как оказалось, завещала мне бабушка. Я случайно узнала об этом, обнаружив документы.