Очень долго я дожидалась Ханну, и она не подвела. Потом было еще несколько месяцев формальностей, таких важных для закона, но не значимых для меня. В итоге я стала приемной дочерью. Я могла назваться чьей-то, у меня была новая фамилия — Тейлор. Однако мысленно я все так же называла себя Леной Водяновой. Отец, между прочим, довольно долго присматривался ко мне, боясь, что я окажусь чокнутой русской воровкой. Но его ожидания не оправдались. Я с неплохими результатами закончила американскую школу, а после и колледж. Все складывалось хорошо, даже слишком хорошо, пока в моей жизни не появился грек, заставивший вновь почувствовать себя одинокой девочкой из приюта…».
Тем временем, пока я мучила себя воспоминаниями, мы оказались на первом этаже, и тут же за стеклянной дверью я увидела сад, потрясающий и невероятно огромный — не было видно, где заканчивается эта красота.
— Нравится? — раздался голос над самым ухом.
Я в который раз дернулась от бесшумных передвижений Клио. Или это из-за невнимательности? Ничего не ответив, я лишь пожала плечами.
— Дальше идет лабиринт — живая изгородь из можжевельника. Твое окно выходит на город. Там за отелем сразу океан, а это внутренний двор… Может быть, когда-нибудь я позволю тебе прогуляться по саду, а пока…
— Клио, сынок, — послышалось справа, и из большой просторной комнаты вышел высокий немного полноватый мужчина.
Я как-то сразу сжалась. Может потому, что он резанул по мне холодным взглядом — это у них, похоже, семейное, — а возможно, из-за его манеры громко говорить и этим подавлять волю присутствующих. Из-за дискомфорта я все никак не могла сосредоточиться — рана непрестанно ныла, забирая все силы.
Однако очень быстро Александр, так звали Кавьяра-старшего, завоевал мое внимание. По крайней мере я стала чувствовать себя спокойнее. Мужчина не отпускал в мой адрес сальных шуточек, и это безумно облегчало мою роль. Мне вполне хватало наглых покровительственных улыбок Клио, который то и дело бросал на меня угрожающие взгляды.
На стол уже было накрыто, и об этом сообщила одна из служанок, подобострастно склоняя голову. И впервые за несколько дней я смогла хоть на что-то отреагировать более эмоционально, потому что столовая ввергла меня в ступор, изумляя своей такой правильной эстетической обстановкой. Правильной, конечно, в моем понимании.
Полностью стеклянная стена открывала великолепный вид на террасу, за которой простирался тот самый сад-лабиринт. Светлые стены с нежным фиалковым оттенком, стол из красного дерева, стулья с резными спинками, но больше всего меня поразили серебряные — совершенно точно, серебряные — канделябры, сделанные под старину. Я не смогла сдержать ошеломленного вздоха и как есть выпалила:
— Обалдеть, Господи!
Повисло молчание, и я сразу поняла, что повела себя некультурно. Каким же убийственным взглядом одарил меня Клио.
— Просто настолько красиво, что я растерялась, — улыбнулась я немного глуповато, буквально оправдывая свой легкомысленный наряд.
— А ты что же, милая, не в столовой обычно обедаешь? Или она не настолько шикарна, как эта? — поинтересовался Александр с улыбкой, и по его серым глазам стало ясно — он все понял.
Клио, казалось, убьет меня взглядом. Я невольно приподняла брови, намекая ему, что нуждаюсь хоть в какой-то помощи от него. Но не тут-то было. Молодой грек скрестил руки на груди и наигранно-серьезно уставился на меня, предоставив мне самой выпутываться из сложившейся ситуации.
«Ладно… что ж… о черт, за что мне это? Какого… я должна прикрывать эту сволочь?»
— После… свиданий… с вашим сыном, — выдавила я, ненавидя себя за то, что говорю, — мне приходится завтракать в постели. — Я неумело, почти болезненно подмигнула Кавьяру-старшему, что наверняка со стороны выглядело, скорее, как нервный тик, нежели легкое кокетство.
Александр недоуменно моргнул, затем посмотрел вначале на своего сына, а после вновь на меня.
— А ты не промах, — наконец расхохотался мужчина, хлопая Клио по плечу.
Я боялась смотреть своему похитителю в глаза. Но когда все же осмелилась, то невероятно удивилась — он улыбался, почти смеялся.
Усевшись за стол, мужчины продолжили беседу на той же веселой ноте, а я тут же погрузилась в свой собственный мир. Мир тьмы и безысходности. Мир гнусной обреченности. Да какой угодно мир, только не тот, в котором я жила до похищения. Неужели меня действительно похитили? Неужели я не выберусь?