— Я улыбаюсь, братец.
— Нет. Ты не любишь меня. Меня никто не любит. Поэтому, я накажу тебя.
Император пошарил рукой по бархатной траве, отыскал небольшую хворостину и стал с жестоким удовольствием наяривать фигурку сестры по спине.
Хорошо, что в этот момент наследник не видел, как я энергично прокручиваю пальцем у виска. Иначе, уверен, досталось бы и мне. Но помня о том, какую боль я испытал только от легкого прикосновения к глиняному варркану, я быстро опустил руку.
Мальчишка явно не в себе. Психопат и неврастеник. Если прикинуть, каких размеров прут в нормальной жизни, то, вернувшись, я могу застать девчонку покалеченной.
— Достаточно, Оливер, — как можно мягче попросил я Императора, — Поверь мне, если кто и любит тебя в этом мире, то только твоя сестра.
Он быстро повернул ко мне голову. И не сойти мне с места, глаза у него были в этот момент, как у свихнувшегося психа, который вымещает свою злобу на беззащитных куклах, выдергивая пластмассовые руки и выковыривая стеклянные глаза. Но в следующий миг злой огонек погас, и лицо Императора приобрело знакомый вид. Сморщенное грустное лицо с намеками на вселенскую скуку.
— Я думал, что тебе интересно, варркан.
— Еще как интересно, — поспешил я уверить маленького злодея, — А что у тебя здесь есть еще?
— Еще? — переспросил Оливер, — Много чего. Вон там, за лесом. Идем, посмотришь.
А за лесом, за маленьким зеленым лесом я увидел то, что и ожидал увидеть. Тысячи небольших фигурок, расставленных вокруг невысокого домика. Домик мне показался слишком знакомым. С дыркой в задней стене.
— Можешь посмотреть их поближе, — разрешил Оливер, усаживаясь на корточки и расставляя кукол ровными рядами.
Я поднял одну, самую ближнюю и поднес к глазам. Обыкновенная человеческая фигурка. Только без лица. То место, где раньше были нарисованы глаза, рот и вообще лицо, было кем-то старательно затерто, смазано, превращено в безликую болванку. Вот и ответ на самый большой вопрос. Как получилось так, что целая страна нормальных и живых людей превратились в нежить. Достаточно стереть лицо человека, и он превращается в ничто. В нелюдь. Со всеми вытекающими последствиями.
И значит ли это, что я приблизился к разгадке всего остального? Может быть. Но как-то не укладывается в голове, что все беды идут отсюда. И от этого, так и не повзрослевшего мальчишки, который развлекается тем, что, играет в войну с куклами, у которых содраны лица. Делает ли он это со зла, или от простой скуки? Много вопросов без ответа. Но есть главное. Есть этот мир, который можно переделать. А там что получится.
— Варркан! — позвал меня наследник, — Хочешь, я покажу, как играю?
— Ну… Если только самую небольшую, очень маленькую военную компанию, — согласился я, возвращая на место безликую фигурку нелюдя. Перед тем как установить ее на кривых глиняных ножках, я незаметно свернул кукле голову. Такой уж у варркана дурацкий характер.
Император тем временем сграбастал в объятия горсть глиняных человечков и стал расставлять их стройными боевыми рядами перед стенами замка. Вытащил откуда-то несколько игрушечных лестниц, небольшую катапульту с пригоршней круглых камешков. На защитников замка наследник не обращал внимания. Это меня слегка разозлило.
— А можно я расставлю лучников? — моя улыбка должна была уговорить любого монстра, а уж тем более ребенка, которому все время приходилось играть в одиночестве. Поэтому не было ничего удивительного, когда Оливер, давайте уж называть все своими именами, согласно кивнул. Расставляй.
Я быстренько собрал по всему замку мертвяков. Распихал, где только можно. На стенах, на башнях, у ворот. С тем расчетом, чтобы их стрелы непременно доставали до готовящихся напасть нелюдей. Сгреб ладонью тухлую водичку во рву в одно место, как раз перед носом у собирающихся атаковать. Предпринять более действенные меры против предполагаемых захватчиков я не успел. Оливеру надоело выстраивать ряды нелюдей, и он довольно грубо прервал мои приготовления.
— Теперь я сам.
Сам, так сам. А я пока сяду в сторонке, поближе к основному войску и посмотрю на взятие кучкой врагов хорошо укрепленного замка. Не забывая время от времени сворачивать глиняные шеи и пряча испорченные игрушки в карман.
Наследник встал позади своего отряда, поднял руку и заорал, не обращая на меня никакого внимания.
— Воины! Сегодня знаменательный день. Перед вами неприступная крепость. Если вы захватите ее, то всем обещаю много еды, богатств и всего остального.
Что наследник понимал под всем остальным, осталось загадкой. Но по тому воодушевлению, с которым он начал двигать безликие фигурки к миленькой крепости я понял, если в самый критический момент я не вмешаюсь, то всем будет очень и очень плохо.
Забавно смотреть, как играет ребенок. Как переживает за погибших, как радуется за победителей. С каким упоением сталкивает друг с другом глиняные куклы, расшибая им лбы, ломая руки и хрупкие ноги. И все это под импровизированные крики сражения. Под стоны раненых, мычание умирающих, под радостные взвизги победителей.
Передовые отряды слепых кукол вкарабкались по игрушечным лестницам на стены и быстренько перебили многочисленных лучников, которые ничего не могли сделать с неуязвимыми врагами. Стрелы летели мимо, свистели над головами, а если и ранили кого-то, то раны самым чудесным образом заживали.
Вот уже и внутренний двор полностью захвачен. Уже нет стрелков, чтобы сдержать нападающих. Еще немного и крепость падет.
В этом месте, обижаясь на абсолютную несправедливость, влез я.
— Оливер, ты играешь нечестно.
Император на секунду замер, потом весело рассмеялся.
— Тебе страшно, варркан? Мои войска подобрались слишком близко к тебе. Ты боишься сразиться с моими героями?
Парня надо срочно лечить. Привязать кожаными ремнями к кровати и никуда не пускать. Иначе уже завтра утром от крепости не останется ни одного целого камня. Но лечение требует много времени. За пять минут ничего не сделать. Только попытаться спасти Короля, да и самого себя.
— Если ты десятью своими солдатами захватишь замок, то это нечестная игра, — жаль, у меня с собой нет хорошего кожаного ремня. Отхлестать бы за милую душу новоявленного завоевателя.
— Это моя игра, — насупился Оливер, — Как хочу, так и играю.
Нормальными словами на него не подействуешь. Попробуем с другой стороны.
— Если замок падет, то тебе больше не во что будет играть.
То, что надо. Мальчишка задумался. Морщит лоб и моргает часто от перенапряжения.
— Ты прав, варркан. Но уже поздно. Защищать замок некому.
— Как это некому!? — заорал я, уже не сдерживаясь, — А я на что? Или ты считаешь, что какие-то глиняные уроды способны победить варркана? И вообще! Если через минуту замок не освободится, то я… я не знаю что сделаю.
Император усмехнулся. Мне не понравилась его улыбка. Улыбка победителя, вынужденного принять поражение.
— Ладно, варркан. Я не хочу, чтобы ты злился. Пусть будет по-твоему.
Наследник ухватил меня глиняного за пояс, и, высунув язык, принялся мной вышвыривать безликих кукол подальше за стены. Это происходило примерно так.
«Ты еще здесь, подлый враг? На, получи!» И моей глиняной мордой о нелюдя. Нелюдь ревет от боли и отлетает метра за три от замка.
«Варрканы не сдаются!» Бф! Бф! А-а! Еще пара десятков кукол, с переломанными конечностями, оказываются выведенными из игры.
Дом сумасшедший.
Когда все это безобразие закончилось, я валялся радом с маленькими стенами и буквально корчился от дикой боли во всем теле. Мой лоб представлял сплошной синяк, а уж о сломанных ребрах и вывернутых руках речи не шло. Император, честно выполнив поставленную перед ним задачу, сидел рядом и поглаживал меня по голове.
— Тебе больно, варркан? Извини, я не хотел. Но другого способа спасти крепость не было. Ты же сам видел.
Гаденыш. Боже, какая боль. Он же не оставил на мне ни единого живого места. Часа два проваляюсь. Не меньше. А потом удушу его собственными руками. И не забыть прихватить на всякий случай глиняного варркана. Хотя, нет. Исчезну здесь, пропаду и там. Мне нужен покой. Полный покой. А этот поганец гундит и гундит.