Она не успела договорить.
Нейрис хотела сказать еще многое, но просто не успела.
Падение.
Её отшатнуло, в реальности она лишь сделала шаг назад, опустив руки.
Барри по-прежнему сидел за столом, уткнувшись взглядом в ровную поверхность. Нейрис чувствовала натяжение цепи - ее персональная связь с реальностью, теплый воздух, а еще сердце перестало колотиться. Страх ушел.
Она вернулась на свое место, но садиться не стала, лишь уперлась ладонями в столешницу, наклонилась к заключенному и задала единственный вопрос.
- Барри Уилсон, это ты убил этих детей?
Реакции не последовало, зрачки не шевелились, даже дыхания не наблюдалось. Затем он резко дернулся, вскочил, собираясь напасть на нее, Нейрис удалось увернуться, его короткие пальцы скользнули рядом с лицом.
- Хочешь убить нас, тварь?
- Барри Уилсон, это ты убил этих детей? - она снова задала вопрос.
- Думаешь это поможет, я вернусь... Я выживу... Я буду человеком!
- Барри Уилсон, это ты убил этих детей?
Он завалился на бок, упал на пол прямо со стулом со страшным грохотом. Грудная клетка ходила ходуном, он словно не мог дышать, все пытался схватить ртом воздух, но не получалось. Но где-то межу отчаянными хрипами, Нейрис четко услышала «я убил их, я признаю свою вину».
Этого было достаточно.
В допросную уже ворвались люди, они окружили Барри, заслонили его так, что она видела лишь подергивающееся ноги. Её оттащили в сторону, и кто-то шепнул, что она молодец.
Самой Нейрис хотелось броситься отсюда прочь.
- Срочно доложить Третьему кардиналу и завтра же покончим с ним. Дело закрыто, поздравляю Мейвор.
Это был Четвертый, он зашел последним, гордо взглянул на творившуюся вакханалию, он явно был доволен.
Она успела развернуться до того, как кардинал протянул ладонь для рукопожатия, Нейрис влетела назад в комнату наблюдения, кто-то попался ей на пути, она лишь толкнула помеху в плечо и ринулась к автомату с водой. Нажав на кнопку, она смотрела на то, как пластиковый белый стаканчик наполняется содержимым.
- Ты в порядке?
Калеб Стоун. Действительно, кто же это мог быть еще? Она сделала неопределенный жест рукой, затем пожала плечами.
- Наверное.
Магичка шумно выдохнула.
- Наверное, - повторил он, а затем убрал её пальцы от кнопки, на которую она продолжала давить. Вода уже давно выбралась за край стакана и теперь лилась вниз по передней глянцевой стенке автомата, прямиком на носки её ботинок.
Нейрис сжала руки в кулаки. Люди зачастую не знают, что они разговаривают с кем-то в самый последний раз, поэтому не придают значения своим словам, считают, что потом можно будет попросить прощения и все исправить или сказа главное. Магичка знала, что шансов у нее больше не будет - закончились, но она сказала ему то, что сказала, и он ей - то, что сказал. Можно было лучше, но они оба не справились.
- Завтра его казнят, - она закрыла ладонью глаза.
- Да.
Калеб не пытался утешать или лезть в душу, он даже не пытался притвориться другом, который способен поддержать. Простая сухая констатация факта.
- Мы можем уйти отсюда?
- Нет.
Ей пришлось подписать несколько протоколов, неглядя поставить закорючки, которые прервут жизнь Барри. Она плотно сжала зубы, чуть ли не до скрипа, когда Четвертый вновь выдавал пафосные речи на счет удачного завершения вечера. А потом Стоун, наконец-то, усадил её в машину.
- Почему они такие идиоты?
Калеб даже не дрогнул, он лишь сильнее вдавил педаль газа в пол. Сквозь приоткрытое окно ворвался поток холодноего воздуха, отбросив волосы Нейрис на лицо, она попыталась убрать их, но те назойливо продолжали лезть в глаза, а затем она плюнула на это дело, склонив голову вниз.
Она чувствовала себя виновной.
- Они ведь не могли не заметить, что он одержим? - спросила магичка.
- Они предпочтут этого не замечать, чтобы никто не усомнился в виновности твоего учителя. Уверовать в то, что он сумасшедший убийца будет гораздо проще, чем в то...
- А что если это вырвется из него?
- За этим проследят, не волнуйся. Может им сейчас и выгодно быть слепцами, но никак не умалишенными.
- Сейчас это кажется чем-то вроде судьбы... - не к месту заулыбалась она. - Он, когда учил меня, рассказывал о всяких тварях, порождаемых разрывами, в том числе об Отголосках. Почему-то про них мне нравилось слушать больше всего...
- Отголоски? - переспросил Калеб.
На улице уже стемнело, они ехали по освященной улице, свет которой превращался в яркие полосы. Там по другую сторону стекла жизнь: веселый смех, вечное движение, город никогда не умрет, в отличие от Барри.