— Все вышли вон! Быстро!
И все быстренько скрылись за дверью, аккуратно ее затворив и оставив нас наедине.
— Вы кем себя возомнили?! А?! Какое вы имеете право! Так вмешиваться в рабочий процесс! Я там проходила прослушивание! Я должна была довести шоу до конца, а вы!
Неожиданно он хватает меня за плечи и, встряхнув, кричит мне в лицо:
— Я же тебе сказал! Тебе не место в таких передачах. Ты не подходишь! Это не твое! Я не позволю тебе быть там ведущей!
От его слов больно и страшно. Такое чувство сковало всю меня, что я просто застыла. Смотрю на него, открыв рот, но ни одно нормальное слово не выходит из меня. Я просто обомлела от его наглости и самоуправства.
— Я смотрю на тебя, и меня мучает только один вопрос, — не унимается мой оппонент.
Я молчу, мне неинтересны его мысли. Он же, приняв это за желание послушать его речь, продолжает, но уже тише и с придыханием:
— Брала ли ты когда-нибудь в рот, Алина?
В шоке смотрю на него, не в силах вымолвить и слова.
— Простите, что?
— Почему тебя смутил мой вопрос?
— Может, потому, что вы не имеете права его задавать?! — толкаю его со всей силы и делаю шаг назад. Он отпускает, но не отходит, а требовательным тоном спрашивает:
— Где ты была эти три дня?! Во втором доме моего комплекса ты уже не живешь! По прописке тебя тоже нет! Я тебя искал, а ты тут на пробы ходишь!
Глава 10
Происходит что-то необъяснимое для разума адекватного человека. Вместо того, чтобы орать на него за выходку, после которой я не знаю, как мне возвращаться, я выслушиваю его претензии! Я, оказывается, виновата в чем-то?!
— Вы, — делаю шаг вперед и выкидываю руку в его направлении, упираюсь ему в грудь и обвинительным тоном шиплю, — несносный, грубый, наглый, безответственный хам! Да я вообще не должна с вами разговаривать! Вы мне карьеру сломали, а еще хотите, чтобы я о чем-то вам сообщала! — конец моей речи получился более эмоциональным, чем бы я хотела, и больше похож был на взрыв. — Не смейте меня трогать, я видеть вас не хочу! Уже второй раз вы мне все испортили!
Разворачиваюсь и хочу покинуть это место, как мне в спину прилетает:
— Я докажу тебе, что эта работа не для тебя.
Его уверенность бесит! Да настолько, что я хочу принять его вызов и ткнуть его носом в то, что он ошибается!
Оборачиваюсь и, скрестив руки на груди, с вызовом бросаю ему в лицо:
— Попробуй!
Озорной огонёк зажигается в его глазах, и вот тут моя уверенность начинает таять. На что я подписалась?!
Мы возвращаемся в съемочный павильон.
— Эрик.
Оборачиваюсь, не понимая, о чем он.
— Меня зовут Эрик, ты так и не удосужилась узнать это, — говорит с легкой усмешкой, в которой проскальзывает грусть? Что он хочет этим сказать?
В шоке киваю головой и продолжаю свой путь.
Входим, все встречают нас с изумленными лицами.
Неожиданно он хлопает в ладоши, привлекая внимание всех.
— Так, вышло недоразумение. Начинаем съемку сначала.
И проходит в комнату режиссёра.
Теперь к моим переживаниям добавляется еще и понимание, что он там за мной следит особенно тщательно, ожидая, когда я совершу ошибку.
Звучит мелодия, все начинается заново. Наводят камеру, и мы произносим вступительные речи и здороваемся с телезрителями.
Все идет более или менее хорошо. Если что, нам в наушник подсказывают, что делать.
Я и мой соведущий стараемся держать руку на пульсе всю съемку и вести беседу так, как нужно режиссеру шоу. Тут складывается такая ситуация, что мне приходится подойти к эксперту, который сидит в кресле, встать рядом и придержать свой микрофон ему для высказывания. Что я и делаю. Он начинает высказываться по заданному вопросу, и я чувствую, как до моей щиколотки что-то дотрагивается и плавно ведет вверх.
Я застываю на месте. Камера направлена на нас, но она не захватывает область ниже плеч и груди. Он этим пользуется и, поглаживая мою ногу, продолжает разглагольствовать. А я выпала из беседы. Мне в наушник что-то говорят, а я онемела, не зная, как поступить: стукнуть извращенца по голове микрофоном или продолжить съемки, как будто бы все нормально.
Я вновь включаюсь в процесс и, выбирая второе, сдерживаю свой порыв, сжав со всей силы кулачок. Мои слова спешно произносит соведущий. Камеру наводят еще ближе к «моему» эксперту, так как с ним начинает спорить еще один приглашенный гость. И он, ровно сев, в кресле старается более строгим тоном возразить своему оппоненту, при этом схватив мой микрофон и накрыв своей рукой мою. Сжимает ее, неожиданно медленно проведя большим пальцем по моему в интимном поглаживании. Это вновь выбивает меня из колеи, и я опять пропускаю свою речь.