— Как думаешь, операция понадобится? — тихо спросила, когда за окном давно стемнело, и мы с мамой пили чай, после скромного ужина.
— Уф, — выдохнула и головой покачала, рассматривая содержимое своей чашки. — Не знаю. Но мне кажется да, — мама провела рукой по волосам, словно хотела так себя успокоить. — Видимо не дала нам судьба больше времени.
— А что у нас с деньгами?
Наверное, не правильно сейчас обсуждать финансы, но именно в них все упирается. Если бы мы давно собрали нужную сумму — Надя бы уже прошла лечение.
Мама покачала головой и тяжело вздохнула.
— На обследование точно есть. Хорошо, что там многое бесплатно. Возможно, хватит на операцию. Завтра еще в фонд помощи позвоню, уточню.
— А реабилитация?
Мама покачала головой.
Кулаки сжались против воли, и я резко встала со стула.
Денег на реабилитацию нет. А она нужна. И очень сильно.
— Что же делать? — бормотала, меряя нашу маленькую кухню шагами.
Конечно, я возьму деньги с кредитной карты, которую оформляла вместе с зарплатной. Только не пользовалась ей никогда.
Но сколько там тех денег?
Ладно. Может хоть на билеты хватит.
— Алис, ты не волнуйся пока так. Хотя о чем это я. Сама вся на нервах. Но сейчас мы можем решать проблемы только по мере их поступления. И начнем с обследования. Вдруг врач скажет, что с операцией можно подождать.
Приподняла брови, глядя на маму, как на наивное дитя.
Но она права. Сейчас просто невозможно все предугадать. Надо действительно ждать результаты.
— Доченька, иди-ка ты спать. Уже вторые сутки без сна, — мама покачала головой, вставая из-за стола. — Я сама посуду помой, а ты иди, отдыхай. А ведь я говорила, чтобы сразу после работы спать ложилась.
— После работы не хотелось, — поцеловала маму в щеку и отправилась в ванную.
Конечно, я сейчас врала маме. Я действительно уже больше суток не спала. Но придя домой, мне, словно, спички вставили в глаза. Они совершенно не хотели закрываться. Да и страх за сестру не помогал расслабиться и уснуть.
А вот сейчас, стоя под теплыми струями воды, я почувствовала насколько сильно устала. Меня буквально шатало от усталости, и спать хотелось лечь прямо на противоскользящий коврик в ванной.
Постаралась быстро закончить с гигиеническими процедурами, потому что в душе меня очень сильно разморило.
До кровати добралась, едва переставляя ноги.
А когда голова коснулась подушки, последней моей мыслью было:
«Стас за весь день так и не написал»
Утро следующего дня началось для нас с мамой очень рано. Я, не смотря на усталость, проснулась до будильника. Мама к этому моменту уже готовила завтрак. Для нас двоих.
Пока Надя досыпала, мама еще раз проверила сумку, документы. А я навела порядок на кухне.
С мамой почти не разговаривали. Обе были на нервах.
У обоих подрагивали руки.
А мама так вообще иногда замирала прямо посреди коридора, потом мотала головой и оглядывалась по сторонам, словно на несколько секунд забывала куда шла или что хотела сделать.
Надю разбудили перед самым выходом. Пока мама помогала ей собраться, я спустилась в машину прогревать. И пока моих пассажиров не было, открыла двери, чтобы проветрить.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила у сестренки, пока мама помогала ей пристегнуться.
Надюша не ответила. Лишь поморщилась и прикрыла глаза.
Прикусила губу, и больше не стала спрашивать. И так все понятно.
Ей плохо.
В поликлинике все прошло быстро. Педиатр, как и обещала, пришла на работу чуть раньше. Дала маме направление. И уже минут через десять мы ехали в больницу.
Почувствовала в кармане вибрацию о входящем сообщении, но так как была за рулем, даже не взглянула от кого.
Через минут десять вибрация повторилась.
Потом снова и снова.
Поморщилась, от такой настырности. Но продолжала внимательно следить за дорогой.
Вскоре мы подъехали к больнице.
Мама сразу увела Надю, по дороге набирая номер врача.
А я взяла сумку с вещами, закрыла машину, и… Подняла голову.
Небо было серым, с густыми облаками. Пролетали маленькие снежинки. Но их было так мало, что их почти невозможно было заметить.
— Пожалуйста, — обратилась куда-то туда, где решают судьбу каждого человека, где определяют, кому жить, а кому умереть. — Пожалуйста, — хрипло повторила, чувствуя, как по щеке стекает слеза. — Она ведь всего лишь ребенок. Маленькая девочка. Помоги ей…
В этот момент я опять почувствовала вибрацию.
Стас.
«Где мой кофе? Пара почти началась. Я жду»
— Пошел ты, — прошипела, смахивая слезы и убирая телефон в карман.
В приемном покое было мало людей. Когда я пришла, мама уже оформляла документы. Точнее медсестра записывала данные, а сама родительница общалась с врачом.
Не стала мешать их разговору.
Подошла к кушетке, на которой сидела сестра.
— Как ты себя чувствуешь?
Надюша не ответила. Просто молчала, прислонившись спиной к стене. Ее глаза были закрыты…
— Алис, я умру? — едва слышно прошептала, но для меня эта фраза прозвучала словно крик.
— Нет, конечно нет, — отчаянно заверила сестру. — Даже думать об этом забудь.
— Но мне так больно никогда не было. А еще все такое мутное.
— Потерпи пожалуйста. Осталось совсем немного. Сейчас врачи обследовать тебя будут. Потом скажут, как лечить. И обезболят обязательно. И вылечат тебя. Обязательно.
Взяла сестру за руку, мечтая, чтобы через простое прикосновение я могла передать ей свои силы.
А лучше забрать эту ее проклятую болезнь.
— Алис, — едва выдохнула Надюша.
А потом застонала. Согнулась, хватаясь за грудь.
Боже, неужели сердце?
В один миг у меня мороз пробежался по коже, а потом резко обдало жаром. Да таким сильным, что у самой голова закружилась.
В этот момент Надя снова застонала, а потом ее вырвало. Прямо на кафельный пол.
Она схватилась за голову. Захныкала. И с силой сжала мою ладонь
Хотела позвать на помощь, но это не потребовалось.
Я даже голову поднять не успела, а врач уже был возле Нади. Подхватил сестру на руки и переложил на каталку, которая стояла под стенкой. Тут же подбежали другие медики. Выдвигая поручни на каталке, они коротко что-то обсудили, а потом увезли мою сестричку в неизвестном направлении.
Все произошло так быстро, что я и опомниться не успела, а Нади уже не было.
— Разрешите, — раздался рядом женский голос.
— Что? — растерянно повернула голову и непонимающе уставилась на незнакомую женщину в медицинской форме. В одной руке у нее была швабра, а в другой ведро.
Санитарка наверное, промелькнула мысль.
Кивнула и отошла в сторону.
Огляделась и нашла взглядом маму.
Она стояла, прижавшись к стене, закрывая рот руками, и каким-то безумным взглядом смотрела туда, куда увезли Надю.
— Мам, — подошла, и обняла ее за плечи. Она никак не отреагировала. Словно и не заметила меня вовсе.
Взглянула в ее искаженное ужасом лицо, и поняла, что она сейчас находится в глубоком шоке.
— Мама, — потрясла ее за плечи, и силой отвернула от коридора, куда она до этого смотрела.
Мама несколько раз моргнула, ее взгляд постепенно стал осознанным. Несколько секунд она смотрела в мои глаза, а потом крепко обняла и заплакала.
Прижала ее к себе, чувствуя, как у самой руки дрожат от страха за сестру. И плакать хочется так, как никогда в жизни.
Но мне нельзя. Я должна оставаться сильной. Ради Нади и мамы.
— Я даже не поняла, что произошло, — сдавленно прошептала мама в мое плечо. — А потом все так быстро завертелось…
— Знаю, мамуль. Знаю, — погладила ее по спине, глядя на закрытые двери, куда увезли Надю. — Ты как?
Мама пожала плечами, а потом несколько раз глубоко вздохнула.
— Надо узнать у кого-то, где Надюша. И что с ней, — проговорила мама, вытирая слезы.