— У тебя нет слабых мест.
— Есть, Пёс. Они есть у всех. Даже у тебя.
— Ошибаешься. Я давным-давно отрезал этот кусок от себя и скормил его призракам прошлого. Мне кажется, что они им подавились, до того несъедобным оказалось предложенное.
— Хорошо, пусть будет по-твоему. А сейчас не будем терять времени.
Император взмахнул рукой, вызывая в воздухе проекцию интересующего нас корабля. Я сосредоточился изо всех сил, пытаясь вникнуть во все тонкости очередного хитроумного замысла Императора.
Разговор вышел не просто длинным. Он затянулся далеко за полночь. Да, здесь, в брюхе огромного корабля, в космическом пространстве не было привычных дней и ночей. Но мы мерили ритм наших жизней согласно заведенному порядку. Разговор не раз угрожал свернуть в русло чересчур жаркого спора, полного взаимных оскорблений и недовольства. И всё же Император был прав.
Он, мать его, как всегда, оказывался прав. Он мог настолько увлечь своей идеей, что ты загорался её осуществлением и жарко отстаивал свои взгляды. Я спорил с ним до хрипоты, едва не переходя на рукоприкладство, когда он одним-единственным замечанием разрушал тщательно приводимые мною доводы в защиту собственного плана.
Меня останавливал его взгляд, холодный, чуть насмешливый, полный осознания собственной правоты. Как сейчас, как и всегда ранее. Я был не ровня ему в этих битвах, где сражаться нужно было с собственным отражением, которое взамен одной отрубленной головы отращивало ещё три.
Император выжал меня до последней капли. Я чувствовал себя опустошённым, будто после напряжённого многочасового боя с противником, превосходящим меня силой в несколько раз. Мы пришли к более-менее шаткому согласию, а детали нужно было обсудить после, на свежую голову.
Я направился в свои комнаты, едва передвигающий ноги от усталости, мечтающий лишь об одном — рухнуть в постель ничком и забыться. И лишь войдя внутрь, скользнув усталым взглядом по притворённой двери кабинета, я вспомнил о ней.
О новой птичке, которую оставил прикованной к креслу несколько часов назад. Я ругнулся про себя и вошел внутрь. Конечно, слуги и не осмелились тронуть её. Девчонка так и сидела в неудобной позе, но судя по всему, крепко спала. Наверняка, все её мышцы ныли от пребывания в одной позе так долго. Пришлось отстегнуть девчонку.
Я ожидал, что она очнётся, но птичка так глубоко провалилась в сновидения, что не отреагировала даже тогда, когда я поднял её на руки и отнёс в маленькую комнатушку, служившую запасной спальней.
Раньше эта комната всегда пустовала. А сейчас не будет. Птичка проживёт здесь так долго, как сможет протянуть в клетке, что сомкнулась вокруг неё сегодня. Я аккуратно положил Тайру на кровать, накрыв обнажённое тело одеялом.
Спи, птичка. Сам Бог-Император невольно дал тебе небольшую передышку. Завтра я займусь тобой, а пока можешь спать. Лицо девушки было так безмятежно, что сомнений не возникало: ей ничего не снилось.
Едва закрыв глаза, она погружалась в мягкие объятия сна без сновидений. Счастливица. Внутри колыхнулось тёмное недовольство. Хотелось схватить её и разом сорвать пелену сна, ворвавшись чёрным Хаосом, несущим разрушение.
Я сделал несколько шагов вперёд. И тут же отступил. Хватит на сегодня. Эта дорога разрушает тебя самого гораздо больше, чем кажется на первый взгляд.
Глава 11. Тайра
Едва занялось раннее утро, я уже проснулась. Многолетняя привычка просыпаться с первыми лучами солнца давала о себе знать. Помещение было мне незнакомым. Как я здесь оказалась? Наверняка Палач приказал кому-то из своих слуг перенести меня сюда. Поступить так по своей воле они бы не осмелились. Я знала.
Я видела их вчера, безмолвных и послушных, неслышно скользящих по комнатам, делающих вид, будто меня не существует. В каком-то смысле они были правы. Кто я? Бесправный фаэлин, игрушка на одну-две ночи, которая вскоре пополнит количество безвестно пропавших. Они заранее списали меня со счетов. Для них это был лишь вопрос времени, когда Палач силой возьмет своё и сотрёт меня в порошок. Мне стало жутко. Страх ледяной рукой сжал горло и не отпускал меня. Что я говорила Палачу вчера?