* * *
Голос в темноте, где ничего больше нет. Я вешу там, где нет ещё пространства. Слева и справа от меня - зарождающаяся россыпь звёзд, которые быстро приближались, разлетаясь при этом во всех направлениях. Я чуть было не потерял ориентацию. Мне стало казаться - что всё это взаправду. Холод, который можно потрогать, кристаллики газа вокруг меня и красивая сказочная россыпь чуть впереди. Я чуть было не задохнулся от восторга. Мне стало казаться, что на меня давит мрачное тугое пространство, издалека жёлтый глаз Солнца и пролетающие со свистом планеты. Кажется, я пропустил момент формирования Солнечной системы. Какие-то красивые комочки стали вращаться вокруг молодой ещё звезды пусть. Я попробовал что-то изменить - но не получилось, какая-то сила удерживала меня. Наверное, это была ещё вводная часть игры. Я попробовал переместиться - удалось довольно легко. Но свобода была ограничена. Я не мог, например, почувствовать мир, стать им, как это пишут в книжках. Легко получалось менять масштаб, вращать под любым углом, но только не пускало за пределы системы. Я видел, что кое-что там тоже двигалось и взрывалось и разлеталось в разные стороны - но это скорее всего был фон, хотя мне казалось, что всё было настоящее, так это было реально. Когда система сформировалась, на третьей от Солнца планете что-то стало появляться, какая-то радужная оболочка. Я не знаю, какой был масштаб времени, но заметил яркие маленькие вспышки недалеко от Марса, а потом около него появились какие-то камешки, издалека это было как пыль. Почти в то же время, ну, может минуту спустя, на Земле стало что-то происходить. Я это понял потому, как стал вращаться вокруг планеты. Я не мог на неё опуститься, что-то не пускало, но уже и выйти за пределы орбиты было нельзя. Голос сказал - год десятый от сотворения мира, я мигом, мгновенно упал вниз. Как будто меня притянул какой-то магнит.
* * *
Всё красивое когда-нибудь становится однообразным. Всё хорошее быстро проходит, зато потом часто вспоминается. Поэтому надо быть очень осторожным, чтобы не вспугнуть мгновение, потом бывает его жалко. Так и сейчас. Сидя на берегу ручья я смотрел в прозрачную воду. В ней что-то иногда проплывало, но мне было лень ловить мальков. Я ждал большую рыбу. Наконец-то, когда солнце встало ровно посередине, а тени практически исчезли, очень быстро проскользнула рыбина. Буквально через секунду, я уже держал в руках копьё с рыбой. Она была не такая уже большая, и всё ещё трепыхалась. Сейчас, наверное, ещё только начало весны, но уже ощутимо жарко. Вчера на сборе старейшин говорили, что южные племена вынуждены кочевать - ледник. Я этого не понял. Мне казалось, что ледник - это что-то небольшое, обычный кусок льда, один из многих, которые в изобилии плавают весной по ручьям. Но оказалось, что ледник - это что-то большое и холодное.
* * *
Болезненный провал в памяти. Какие-то люди, какие-то лица, вечер у костра, смех, дети, может быть мои, и непривычный холод вечерами. Но, это всё не то. Что-то случилось, что-то пошло не так. Сегодня опять шёл снег, и старейшины собрали свой совет уже второй раз за неделю. Сегодня они выбирали самых лучших из нас. Самых метких и самых сильных, самых ловких и самых умных. Что это? Зачем им это было нужно. Я не знаю. Но я вошёл в заветную пятёрку. Зачем это было им нужно? Через пять дней, когда с утра я увидел лёд у входа, мне стало не по себе. Шёл самый разгар лета, когда бывает так жарко, что приходится пить специальную горькую настойку, чтобы не кружилась голова, но вместо этого становилось всё холоднее. Говорят, что самые дальние племена уже двинулись в наш район. Говорят, что здесь ещё теплее всего. И скоро здесь будут все уцелевшие. Да, некоторых успело завалить, некоторые не ушли вовремя и погибли, как только закончились и точно так же умерли от холода стада, как только замёрзли реки и нельзя было ловить рыбу, но большинство двигалось. Мне стало страшно. Ночью я долго не мог уснуть, мне снились горы и почему-то синее небо, ледяная шапка и морозный ветер, как я стою на вершине горы, и пар при дыхании. С утра старейшины объявили, что скоро здесь будут все племена, и нам необходимо переселяться, куда-то в другое место, далеко-далеко, где будет тепло всегда. Тогда нас вызвали на совет и сказали, что нам предстоит сделать что-то очень важное для всех, для моей жены Нарьи и для детей из другого племени, что это важно для всех. Поднялись и что-то долго говорили старейшины, пришедшие из других племён. Завтра, они сказали, надо непременно выдвигаться. Нам уже сшили тёплые одежды и приготовили запас еды, и ещё с нами пойдёт старейшина Фаэн, из нашего племени, потому что он был моложе и крепче всех, хотя ему и было лет эдак шестьдесят, у него почти не осталось зубов и он очень забавно шамкал. Но каждое его решение выполнялось беспрекословно и мгновенно, потому что понимали, что просто так старейшиной никто не становиться. На следующий день мы выступили. Обычно мы не выходили далеко, я один раз только два дня провёл вдали от племени, когда охотился при проведении посвящения, но небольшой опыт остался. Нас было шестеро - пятеро мужчин племени и старейшина. Мы шли не так быстро, но Фаэн сказал, что пока можно, надо идти так быстро, как мы сможем. Фаэн нас обгонял, и нам приходилось его догонять. Это было непривычно и поначалу нелегко. Но это было просто идти за тем, кто задаёт темп, тебе кажется, что ты не устаёшь. Не то, что когда ты идёшь один. Правда в конце дня я заметил, что Фаэн дышал чаще обычного и из носа у него шла кровь, но я не обратил на это внимание - считается неприличным указывать на что-то старейшине. Он и так знает больше, чем все мы. Потом стало очень холодно. Пока мы шли, я успел расспросить у Фаэна, куда мы идём. Он что-то смутно рассказывал про какие-то ртутные двигатели, про какой-то Золотой век. В конце концов я понял, что с помощью какой-то машины нам нужно попасть в другое место, где тепло, иначе практически уже через месяц все мы замёрзнем, и что Фаэн сам всё, что он мне рассказывал глазами вряд ли видел. Слишком он смутно всё описывал. Отсюда уже ушли все стада, и еды будет не хватать, тем более, если сюда пришли все, кто успел сбежать от холода и выжил.
* * *
Очередной провал в памяти, будто выдрали кусок плоти с мясом. Сегодня умерло ещё двое, и остались лишь я и Фаэн. Зато, у нас будет больше шансов, осталось больше еды и тёплой одежды. Было холоднее, чем мы ожидали. Утром старейший сказал, что нам осталось ещё неделю, и что будет становиться ещё холоднее. Я заметил, что Фаэн стал иногда кашлять. Я тоже плохо себя чувствовал первое время, но потом привык. Всё-таки мы шли уже почти месяц.
* * *
Я проснулся в одиночестве, было немного непривычно, вчера умер Фаэн и я похоронил его. Странно, но у меня даже не было мысли, что мы зря начали наш путь. Мне казалось, каким-то шестым чувством, что всё идет как надо, так как мы задумали, как сказали нам старейшины. Из одежды я не взял только камелайку Арка, он был низкорослый, и мне не удалось её перешить. Ветер ожесточённо бил в лицо, холод пробирал так, что хотелось упасть и больше не вставать. Каждый шаг - это очередная победа, каждый шаг - это что-то очень сложное, он отдаётся в голове и кажется, что у меня не хватит сил для следующего. Слёзы замерзают на ветру, я обмотал своё лицо, всем, чем было. Оставалось дойти только до реки - полдня пути, а потом, сказал старейшина Фаэн - больше ничего не нужно. "Только дойди", - прохрипел он мне перед смертью, ухватив за край куртки. "Я дойду", - подумал я, вот только отдохну. Я упал и вставать мне не хотелось. Лежать было так приятно. Не хотелось даже есть. Вся еда кончилась уже давно, а подножный корм весь замёрз и очень тяжело было его согревать, катая ледяные шарики во рту. Я закрыл глаза. Воспоминания нахлынули потоком. Я вспомнил, что как это хорошо стоять на вершине горы, как захватывает дух, и как бывает холодно зимой, когда выходишь... Но воспоминания оборвались сразу же, и в голове остался только тёплый костёр в пещере вечером. Я почувствовал, что горю. Огонь - это не то, до чего можно дотронуться. Это то, что горит каждый день, это то, что горит, когда даже тогда, когда ты закрываешь глаза. Дотянись до него, открой глаза, но не трогай, иначе можно обжечься. Я встал и пошёл. За пять минут я вспотел. Когда стало настолько жарко, что мне захотелось раздеться, я понял что дойду. Я знал это. Потом, когда стало медленно темнеть, я уже не мог сделать ни шага, но шёл вперёд. Я всё ещё горел. Я знал, что дойду и это знание не давало мне упасть. Я всё шёл и шёл. Ветер бился в бессилии об меня, но я уже не чувствовал его. Стало ещё холоднее, и от мороза всё было звонко и кристально чисто, но мне было жарко. Внутри - я горел. Всё что нужно - это лишь поверить в себя, открыть в себе свой огонь. Ведь богом становится не тот, кто сидит где-то наверху и управляет миром, а тот, кто идёт сквозь пламя и холод, тот кто может противостоять им. Я дошёл. Я упал у тёмной горы. Я так лежал наверное час, не в силах больше двигаться. Я сгорел до конца и ветер знал это. Теперь он брал у меня реванш за тот отчаянный безумный рывок. Но я был рад, что дошёл. Гора стала медленно трястись, а потом снег на ней стал таять. Я понял, что та часть, которую я видел - была лишь верхушкой. И гора была какая-то слишком правильная, не похожая на настоящую. Природа никогда не сделает такие формы, они лишены смысла, они подчиняются тем законам, которые мы придумали для себя. Когда снег растаял, я увидел на самом боку какую-то надпись. Меня немного учили читать. Я долго её разбирал, но потом понял. Какое-то странное выражение - "Надежда Фаэтона". Мои глаза закрылись сами собой, сил больше не оставалось. Я нашёл гору, а что будет потом? Старец говорил, что мне стоит лишь произнести определённый набор цифр и какую-то странную команду вблизи с это горой. А потом старейшины племени сделают остальное. Я не понимал, как могут сделать остальное старейшины, ведь они были далеко, но я не спрашивал. Еле-еле шевеля губами я сказал то, что заставил меня вызубрить старец, а потом заснул. Мне казалось, что меня укачивает, уносит куда-то далеко. И я слышал, что это не так страшно умирать в холод.