Мы столкнулись в коридоре, ведущем в кухню, - я не сразу сообразила, что означает этот ровный, неумолчный звон, доносившийся из-за поворота. И только когда в поклоне передо мной склонилась высокая фигура, я поняла - это звенит цепь его ножных кандалов. Брат мой умен, а я глупа - купила раба, пытавшегося бежать; в нашем доме нет ни отдельных комнат для опасных рабов, ни крепких запоров - только от воров, но разве остановит запор воина, державшего в руках оружие? Наверняка на ночь на него надевают и наручники, но не днем - днем раб должен работать.
Илан поклонился - так же, как и вчера, коротко, словно равный, а я топнула ногой:
- Ниже кланяйся, раб! До земли!
Он выпрямился и посмотрел мне в лицо. И я едва не разрыдалась от отчаяния, потому что прочла в его взгляде не гнев, не ненависть и не презрение, а - жалость. Жалость и капельку сочувствия. Мне захотелось ударить его - так, чтобы брызнула кровь, но я просто прошла мимо.
* * *
Следующие несколько дней слились для меня в один длинный день, состоящий из злости, раздражения и черт знает чего еще - чего-то, чему я не могла подобрать названия. Нового раба Тейран отправил на конюшню - я это знала и едва удерживалось от того, чтобы не заглядывать туда каждый час по тому или иному поводу. Лишь Богине ведомо, отчего я так желала видеть Илана - каждую минуту, каждый час. Мы сталкивались во дворе или у ворот, и он вежливо кланялся, а глаза его смотрели на меня все с той же непонятной жалостью. И мне хотелось схватить его, тряхнуть, ощущая и утверждая свою власть, - но я почему-то не могла сделать этого. И уходила, кипя от ярости... а через несколько минут снова шла на поиски, потому что снова хотела видеть... и так без конца.
Брат поглядывал на меня добродушно-насмешливо, но ничего не говорил. И хвала Богине! Иначе я расцарапала бы ему лицо.
Впрочем, в эти дни Тейрану было не до меня и моих переживаний. Брат уезжал во дворец рано утром и возвращался поздно вечером - уставший, но непонятно довольный, насвистывая одну и ту же мелодию. Он ужинал в одиночестве, потом спускался в сад, раскуривал сигару и долго-долго покачивался в своем плетеном кресле, о чем-то размышляя или шелестя свитками, принесенными из дворца. Несколько раз я подходила, но Тейран поднимал на меня отсутствующий взгляд, небрежно трепал по волосам и вновь углублялся в записи. Я отходила, стараясь не мешать.
- Послушай, - сказала я как-то вечером, целуя его перед сном, - завтра утром я поеду кататься. Оставь мне Рыжика, хорошо? И гнедую Вишню тоже не бери.
- Ты будешь не одна? - рассеянно поинтересовался Тейран.
- Да, - как можно небрежнее ответила я. - Я хочу поехать в степь и возьму с собой этого новенького... как его... Илана.
- Моя сестра сошла с ума? - он развернулся и удивленно посмотрел на меня.
- Почему?
- Ты собираешься ехать верхом - одна, в компании головореза, которого даже в доме держат скованным, чтобы не сбежал. Этот раб - хороший воин... как ты думаешь, сколько времени ему нужно, чтобы скрутить тебя и утащить с собой? Или потребовать у короля себе свободу, прикрываясь моей сестрой?
- Еще чего, - презрительно фыркнула я. - По-твоему, я не смогу за себя постоять?
- Сможешь, - терпеливо сказал брат. - Даже в схватке со мной - сможешь. Но против воина у тебя нет шансов. Ты это понимаешь?
Я опустила голову.
- Я знаю, зачем ты это делаешь, - продолжал Тейран. - Но я не могу тебя отпустить. Это слишком опасно. Мне, по большому счету, плевать на раба, пусть сбегает, если уж ему так приспичило - невелика потеря. Но рисковать единственной сестрой я не собираюсь
- Я ведь все равно поеду, - тихо сказала я.
- Не испытывай мое терпение, - ровно проговорил Тейран... и я поняла, что дальше настаивать нельзя.
Резко развернувшись на каблуках, я почти бегом кинулась в свою комнату и хлопнула дверью. Схватив вазу тонкого фарфора, изо всех сил швырнула ее в дверь. Жалобно зазвенев, ваза рассыпалась на сотни кусочков. Я схватила вторую вазу, размахнулась...
- Не злись, - послышался за дверью голос брата. - Я что-нибудь придумаю...
Утром, едва взошло солнце, Ахари робко пропищала из-за двери, что лошади готовы, а лук господин велел взять свой и стрелы к нему проверил сам. Выглянув в окно, я действительно увидела двух оседланных лошадей, возле которых стояли двое - конюх и высокий незнакомый юноша. Брат решил, что этот вот тип поедет со мной? Очень мне это нужно... лучше я уеду одна... случись что - Рыжик унесет меня от любой погони. Юноша наклонился, проверяя подпругу, потом выпрямился... в движениях его была странная скованность, точно он долго не имел возможности свободно двигаться. Потом обернулся - и я увидела его лицо.