- М-м-м… Звучит интересно, но не настолько, чтобы заинтересовать меня. – Араталь слизнул с ладони собственную кровь. – Тем более, сражаться с вами всеми вместе будет не легко. Впрочем, сейчас мы в равном положении, разве нет, заклинатель огня? Твои бойцы выдохлись. Эспада… На их счёт я лучше просто промолчу.
- Настолько в них разочарован?
- Боюсь, что если я сейчас отпущу какую колкость в их адрес, они просто скопытятся. – Демон захихикал, после чего развернулся и пошёл к открытой гарганте. На землю с рук всё ещё капала кровь, а безрукавка, как и жилетка, местами пропитались ей на столько, что можно было выжимать. Араталь выдохнул сквозь сжатые зубы.
Честно говоря, остальные два часа он помнил смутно. Навязчивое желание накинуться на кого-нибудь и разорвать в клочья заставляло постоянно концентрироваться на своих мыслях. Уже в больничном крыле Лас Ночес, куда затащил Заэль под разумным предлогом, что раны перевязать нужно, его застал откат от силы съеденной души. Демон выл от боли, кидаясь на стены и глубоко вонзая в них когти, оставляя глубокие борозды и царапины. Он будто сгорал изнутри. Словно ему вспороли живот, засунули тлеющие угли, и зашили. А они, угли, разгорелись сильнее, сжигая всё изнутри. И Араталь был готов разорвать себе грудь и живот, лишь бы избавиться от этих «углей».
Что, правда, такие радикальные меры применить не позволил Заэль, умудрившись связать хозяину руки за спиной и дождаться, пока тот успокоится. Гранц никогда бы не подумал, что в демоне может быть столько крови, и он может издавать столь отчаянные вопли. Но весь пол и стены небольшой комнаты были измазаны тёмной жидкостью, словно кто-то не поскупился вылить несколько бидончиков.
Учёный не взялся бы точно сказать, сколько времени прошло, прежде чем демон наконец затих, забившись в угол. Вид у него был отвратный: бледный, потрёпанный, измазанный кровью, с тёмными кругами под глазами, тусклым взглядом и ужасно уставший. Заэль даже растерялся, он не привык таким видеть своего хозяина.
Впрочем, замер он ненадолго, тут же сосредоточившись и, развязав демону руки, принялся стирать кровь и обрабатывать раны. Араталь ничего не делал, молча позволяя игрушке делать всё, что тому заблагорассудится. Демону было чертовски плохо. Внутри всё будто сдавливало невидимыми обручами и тлело. Всё тело казалось одним сплошным комком боли, и отстраниться от этого чувства никак не получалось.
Когда Заэль закончил, то ему пришлось перетаскивать демона в свою спальню. К счастью Гранца, Араталь оказался не настолько тяжёлым, как он думал. Да и слайсер не делал никаких попыток как-либо избавиться от помощника. Сам бы он сейчас навряд ли смог бы удержать равновесие и дойти до нужной комнаты. Да и в сознание держался то исключительно на силе воли.
- И как тебя только умудрились так располосовать? – Покачал головой Гранц, бережно скинув свою ношу на кровать и сложив руки на груди.
- Оставь меня в покое. – Вяло и хрипло огрызнулся Араталь и закрыл глаза. Сознание тут же нырнуло в спасительную тьму.
====== Часть 24. Боль и Голод. ======
Покои Октавы, весь лабораторный комплекс словно окутала какая-то сонная невидимая дымка, которую источали сами стены. И, стоило попасть под действие этой странной атмосферы, как самому уже не хотелось ничего делать. Даже фракционы, в меру шумные обычно, совсем затихли и расползлись по своим комнатам, выходя оттуда, лишь если были нужны хозяину. Но всё равно были какими-то рассеянными и квёлыми.
Нельзя сказать, что Заэль был в восторге от такого состояния. Младший Гранц и сам никак не мог взбодриться, время от времени всерьёз задумываясь о том, чтобы где-нибудь отоспаться. В конце концов, в таком состоянии он просто не мог проводить опыты или придумывать что-нибудь гениальное. А заниматься организационной работой, которая неожиданно свалилась на него в лице оглушённой событиями Эспады, сильно растерянных нумеросов и язвительного Гина, Заэль терпеть не мог. Зато, в отличие от остальных, Восьмой прекрасно знал причину такого состояния или хотя бы предполагал её: Араталь.
Демон, вернувшись в Лас Ночес и обработав раны, завалился спать и, даже по прошествии нескольких дней, не просыпался, свернувшись по-кошачьи в клубок. Смотрелось несколько дико, человек никогда не смог бы так изогнуться – строение скелета другое. Но демон, похоже, решил нагло игнорировать то, что на человека он был похож. Сейчас слайсер выглядел не так потрёпанно. Хотя бинты время от времени и оказывались в потрёпанном состоянии и красные от крови из открывшихся ран.
Бинты при этом, конечно, стоило бы менять, но лично Заэлю требовалось время, чтобы заткнуть инстинкты самосохранения и подойти к спящему демону на опасно близкое расстояние. Впрочем, сам демон на манипуляции своей игрушки никак не реагировал, давая возможность перебинтовать руки. Только кончик хвоста изредка подрагивал. Такое доверие успокаивало, по крайней мере, Заэль хотел бы верить, что это доверие.
На самом деле для слайсера всё обернулось не самым лучшем образом. Было то обжигающе холодно, то удушающее жарко. И собственная сила словно взбесилась, подавлять её было крайне сложно. К действиям, что правда, не тянуло, а по телу время от времени растекалась тупая ноющая боль. Порой к этому прибавлялись судороги, быстро проходящие, к счастью.
Душа Айзена пропиталась энергией Хогиоку и тело с ней не справлялось. Мощь артефакта была чуждой его собственной силе, посторонней, цельной, организм не мог её переварить. Из-за чего по телу пробегала болезненная дрожь, а сознание мутнело и порой проваливалось в спасительную Тьму или же тяжёлый тревожный сон. Что правда, облегчения это не приносило, поскольку как только он вновь приходил в себя, боль вгрызалась в тело с новой силой.
Араталь знал, что с ним происходит, правда, никогда не представлял, что умудрится отравиться, съев чью-то душу. Ещё больше он опасался, что физическая оболочка может не выдержать и разрушиться, а искать или создавать новую было делом кропотливым и долгим. Поэтому старался сдерживать чужеродную силу, разлитую по телу, постепенно собирая её в один комок, прессуя, словно превращая в кристалл. Из-за этого грудь неприятно жгло холодом и жаром одновременно. Демон морщился, шипя и кусая себя за руки, портя бинты, порой тревожа и углубляя так медленно заживающие раны. Потом, постепенно кроша этот кристалл, организм сможет поглотить всю мощь Хогиоку, которую успел впитать Соуске. Но этот процесс займёт много времени. А пока что демон предпочитал лишний раз вообще не подниматься, не без оснований пологая, что от этого ему станет только хуже.
Требовалось время, требовался отдых, требовалось восстановиться.
В голове с тоской мелькала мысль, что если бы где-то рядом был тёмный источник или, хотя б, прорыв Хаоса, восстановиться было бы немного легче. Демон старательно гнал это от себя. Тёмные источники редки и, в большинстве своём, неплохо охраняются кем-нибудь. А разрыв Хаоса вполне может принести с собой какую-нибудь неприятную хрень, начиная от неизвестной науки твари и заканчивая банальной болезнью.
Сознание постепенно прояснялось, а попытаться уснуть мешал чей-то обеспокоенный взгляд. Демон тихо зашипел, дёрнул хвостом и по-кошачьи обвил им тело, словно бы желая укрыться от раздражителя. Вскоре ощущение чужого взгляда пропало, и демон вновь уснул, если это болезненное забытье можно было так назвать.
Через какое-то время Араталь вновь проснулся. Где-то внутри холодел ком чуждой энергии, вроде бы, в устойчивой форме. Тело ныло, голова болела и кружилась. Полежав пару минут, демон с трудом поднялся и сполз на пол, после чего встал на ноги. Живот тут же скрутило резкой болью, а к горлу подступил ком. Ноги подкосились и Араталь, закашлявшись, свалившись на пол. Холод в груди начал распространяться по всему телу.
На пол закапала кровь. На демона навалилась усталость и тупая, ноющая боль по всему телу, вкупе с тошнотой. Грудь словно сдавливал невидимый железный обруч, не давая нормально вздохнуть.
Слайсер вытер губы рукой и, вновь поднявшись, направился в ванную, с трудом переставляя ноги, царапая когтями стену в отчаянной попытке удержаться и не упасть снова.