"Вот она - преемственность поколений. Мы рождены от белого генерала!"
Замечание Оксаны, что, мол, "он нам не родной дед" - ничуть не смутило Ивана.
"Он мой духовный отец, а, значит, родной дед", - парировал он возражение сестры. И чтобы закрепить свою правоту продолжил, - я тут почитал Гоголя - его "Выбранные места из переписки с друзьями"; так вот, Николай Васильевич там утверждает, что во много раз ценнее и выше родство по душе всякого кровного родства".
"Да, пожалуй, ты от части прав. Деденька для нас стал духовным дедом. А отец - вот он перед нами сидит. Ещё живой, слава богу", - согласилась Оксана.
Эти слова смутили Ивана. Он, видимо для того, чтобы сгладить возникшую неловкость, подошёл к отцу и молча обнял его. Пётр Александрович, было видно, ничуть не обиделся на своего приёмного сына, ободряюще похлопал его по спине и, заканчивая рассказ о жизни покойника, сказал:
"По земным меркам он прожил долгую жизнь. 96 лет прожить в тех условиях, которые выпали на его долю - это, действительно, не поле перейти. Я считаю, что жизнь Чарноты Григория Лукьяновича удалась. Пусть земля ему будет пухом. И пусть Всевышний, если он всё-таки существует, встретит его ТАМ благожелательно".
----------------------------------------
За два месяца до своей кончины Чарнота получил письмо из Москвы. Писал ему Агафонов Клим Владимирович; писал о том, что вышел на пенсию и хотел бы встретиться. Григорий Лукьянович, не задумываясь, послал ему 7приглашение. Через две недели они уже сидели за обеденным столом в комнате Людмилы и Агафонов рассказывал о том как у него сложилась жизнь после того как, последовав совету Чарноты, он отказался ехать в Сибирь, чтобы там, со своими товарищами-коммунарами, продолжать жить и работать по заветам Льва Николаевича Толстого.
"Они там продержались ещё десять лет, - рассказывал Агафонов - Мне Маурин написал, что их жестоко притесняет местная советская бюрократия: сколько ни сдашь поставок, а им всё мало - ещё требуют. А если отказываешься - начинают применять всякие бюрократические приёмы, чтобы отомстить за непослушание. Вобщем, к сорок второму году разгромили коммуну окончательно. Человек десять молодёжи расстреляли за отказ брать в руки оружие и идти защищать их "родину", а стариков пересажали. Сам Маурин освободился недавно - лет пять назад. Отсидел двадцатку. Пишет, что только привычка к физическому труду, да толстовская непритязательность к условиям жизни, помогли выжить в лагерях. Я всё порывался съездить в Сибирь - повидаться с бывшими своими товарищами, их там несколько человек ещё живёт, но так и не сумел. А теперь уже поздно - силы не те. Боюсь, не то чтобы не вернуться назад, а и не доехать до туда. Так что я тебе благодарен, Евстратий Никифорович, что ты остановил меня и я с ними не поехал. Я слабее Маурина. Сгинул бы там, точно сгинул", - закончил свой рассказ Агафонов.
Помолчали.
"А как твои дела на личном фронте?"- спросил Чарнота.
Агафонов просиял лицом.
"Всё впорядке, Евстратий Никифорович, всё впорядке. У меня жена и двое уже взрослых детей - дочь и сын. Дочь окончила Московский 8педагогический институт, сын - Лесотехническую академию. Дочь защитилась - кандидат наук; где училась - там же и преподаёт. А сын лесничим в подмосковье работает".
"А у меня внуки - Иван и Оксана. Нам бы надо наших детей познакомить. А, как ты считаешь, Клим Владимирович?" - спросил Чарнота.
Агафонов оживлённо закивал головой в знак согласия.
"Вот и хорошо. Если Оксана дома, то я прямо сейчас её тебе и представлю".
Чарнота, не вставая со стула, дотянулся до телефона, стоящего на тумбочке и закрутил телефонным диском.
"Оксана дома? - спросил он у того, кто взял трубку. - Скажи-ка ей: пусть ко мне поднимется".
Скоро в комнату вошла молодая красивая женщина и Агафонов встал со стула, чтобы пожать протянутую ему руку.
----------------------------------
На похороны деда Агафонов приехал с детьми. Когда сели за поминальный стол и Пётр Александрович закончил свою речь, с места поднялся Агафонов:
"Я знал Евстратия Никифоровича не долгое время. Познакомились мы с ним в поезде. Он сразу показал себя как отважный человек, способный защитить себя и тех, кому он симпатизировал. Но главное не это. Я знаю, что за этим столом собрались люди прогрессивно мыслящие и потому буду откровенен. Устройство общества, которое в 1917 году сменило абсолютистскую монархию, мягко говоря, далеко от совершенства. - Он замолчал и было видно, что оратор некоторое время был в растерянности, но вот он принял какое-то решение и заговорил вновь. - Скажу жёстче: наше 9современное общественное устройство порочно. - Сидящие за столом люди, чтобы поддержать говорившего, дружно закивали головами в знак согласия с ним. - И потому его необходимо менять, - продолжил оратор. - Евстратий Никифорович, я знаю это наверное, неутомимо искал чем заменить реальный социализм. Мы, ещё вместе работая в толстовской коммуне под Москвой, вместе изучали теоретические труды Льва Николаевича Толстого. И именно Евстратий Никифорович убедил меня в том, что "непротивление..." Толстого не может служить для нас руководством к действию. Идеалом - да, но не программой деятельности. Именно он, я считаю, спас мою жизнь, отговорив меня ехать в Сибирь строить и жить в толстовской коммуне. В результате я жив и у меня двое детей, которым я, как умел, передал свои мысли. Я считаю - мои дети должны продолжить наше с Евстратием Никифоровичем дело. Я знаю, что молодежь в его семье следует его заветам, продолжает его дело и, обращаясь к ним, прошу принять моих детей в их компанию".
Агафонов замолчал и тяжело опустился на свой стул. Его сменил его сын. Это был высокий, худощавый молодой человек. Он заговорил приятным баритоном.
"Меня зовут Игорь. Я сын Клима Владимировича и скажу только одно: за несколько лет моей работы в лесном хозяйстве я понял, что те безобразия, которые творятся там, в рамках данной общественно-политической системы, не устранимы. В наших лесах отсутствует рачительный хозяин, а появиться ему при данных обстоятельства неоткуда. Нужен хозяин! Если ничего не менять - леса наши просто погибнут. Спасибо", - сказал он, как отрубил, и сел на своё место.
"В сфере образования дела не лучше обстоят, - это заговорила сестра Игоря - Наташа. Она поднялась со своего места и, не глядя на 10присутствующих, видимо таким способом преодолевая смущение, скороговоркой выпалила. - Мы готовим молодёжь не способную к нормальной созидательной деятельности. Наши молодые люди выходят в мир с широким кругозором. Они вооружены хорошими знаниями, но эти знания специальные. А вот граждан у нас не готовят, готовят подданных. Молодежь наша дезинформирована в главном - в том, что, только победив врага, силой можно наладить нормальную жизнь на планете. Наше общество готовится к войне и выпускает в жизнь бойцов, а нужно, чтобы молодёжь наша готовилась к мирной созидательной жизни и чтобы мы - советские люди не пугали не только наших капиталистических соседей, но и всё мировое сообщество".
Брат и сестра внешне были очень похожи: она такая же сухощавая, высокая, но одета, как заметила себе Оксана, по моде тридцатых годов.
Следующим взял слово Иван:
"Если деденька сейчас нас слышит, то, думаю, он радуется тому - о чём мы тут говорим, поминая его. А я рад, что обрёл новых друзей: Клима Владимировича, Наташу и Игоря. Нас свёл наш дедушка. Наш дорогой и незабвенный Евстратий Никифорович Тёмкин. Помянем его".
С этими словами Иван взял со стола наполненную водкой рюмку и залпом выпил её.
-------------------------------
Перед отъездом гостей Оксана пригласила их в свою комнату: Клима Владимировича, Игоря и Наташу.
"Для нас всех ясно, что тот путь, которым идёт и ведёт нас руководство страны - тупиковый путь. Они ведут нас, а может быть и весь мир, к катастрофе, - начала она свою речь. - Пока у нас ещё нет чёткой программы действий. Нет и детально разработанной идеологии. Но всё это будет. Одно я могу вам сказать точно: всё, что мы собираемся сделать, будет сделано 11мирно. Никаких революций, бунтов, заговоров по нашей инициативе не произойдёт - это исключено; или мирно, или никак - вот наше кредо. А теорию мы разработаем обязательно. Я этим занимаюсь. Иван с дедом писали книгу. Деда теперь нет с нами, но остался Иван и книга будет закончена. В своё время вы получите теорию, изложенную на бумаге, а пока я хочу вас вот о чём попросить: каждый из вас специалист в своём деле: вы - Клим Владимирович медик, вы Игорь - специалист по лесу, а вы Наташа - педагог. Вот и разработайте свои предложения: как бы вам виделось организованным то дело, в котором вы специалисты. Причем, учтите, что все мы живём в эпоху товарно-денежных отношений и пренебрегать этим нельзя. Не забегайте вперёд, как это пытались делать коммунисты, предполагая отменить деньги. Что из этого вышло - мы знаем. Лично я вижу общественное устройство, которое сменит у нас реальный социализм, как буржуазную демократию, где богатство эпизодически равномерно распределяется, то есть это будет капитализм с человеческим лицом, где имеет место и рынок, и планирование, где не будет сверхбогачей и каждому предоставляется стартовый капитал для входа в рыночные отношения, а молодёжи - для входа в жизнь".