"Держись этого человека. Он тебе поможет".
Какого человека держаться и чем он поможет, Ивану было ясно. И откуда звучит голос - также было ясно, но Иван всё-таки огляделся: вокруг никого не было. Иван мотнул головой и про себя отметил: "Голоса вернулись".
В Ленинграде дома Бут-младший решил не задерживаться. Позвонил в горком и попросил секретаршу заказать ему билет до Архангельска в купейном вагоне. Яковлев посоветовал заехать сначала в Архангельский ОБКОМ и поговорить там с товарищами.
"В Архангельском ОБКОМе вас ждут. Я им звонил", - сказал он на прощание своему протеже.
---------------------------------
Первый секретарь Архангельского областного комитета Коммунистической партии Советского Союза встретил Ивана как родного. Что уж такого наговорил ему Яковлев, Иван не знал, но чувствовал, что наговорил многого. Секретарь буквально стелился перед будущим своим подчинённым. Это был средних лет мужчина, крепкого телосложения, высокий - выше Ивана на полголовы. И тем более было странно наблюдать с каким подобострастием этот мужик-здоровяк относится к ещё молодому, по сравнению с ним, человеку. А когда после выпитого в его кабинете коньяка, он заговорил о том, что ему нужно 30"накормить архангельский народ", Иван понял, что за "фрукт" перед ним. Он вспомнил книгу Каретникова и перечисленные там признаки партийного карьериста, который, увлёкшись своим положением бюрократа, всерьёз считает, что он из своего кресла или персонального автомобиля может кого-то кормить, одевать и вообще - обустраивать жизнь людей.
"Вот так, - думал Иван, сидя в обкомовской "Волге", которая мчала его из Архангельска в Северодвинск по недавно построенному шоссе, - такие вот в тридцатые года уморили голодом миллионы, а в сорок первом бросали тот народ, за который на словах они так радеют, бросали без оружия на вражеские танки. Это они гнали тысячи и тысячи под немецкие пулемёты в сорок втором и даже в сорок третьем".
Вспомнил Иван и то, что, читая в архиве приказы Верховного Главнокомандующего, часто встречал в них человеконенавистническую фразу "людей не жалеть". "Людей не жалеть" командует великий Сталин, а уж партийные чиновники и рады стараться. "За одного фашиста десять наших положили, сволочи", - выругался про себя Иван.
В Северодвинск приехали к вечеру. В Горкоме Иван застал только дежурного. Тот, когда узнал кто приехал, куда-то позвонил и тут же предложил Ивану проехать в единственную городскую гостиницу номер в которой "Для вас уже приготовлен", - заявил дежурный по городу от Партии.
Так началась иванова работа в Северодвинске - молодом советском городе, населённым молодыми советскими людьми.
--------------------------------------
Наталья Климовна Агафонова, хоть и была младше Оксаны Бут на целых пять лет - ни в чём ей не уступала: ни в сексуальной опытности, ни в житейской мудрости, ни в способности к логическому мышлению. Хотя, нет - в одном она уступала Оксане. Вкус к одежде у неё был странным. Она почему-то очень любила устаревшие фасоны женской одежды.
31 "Так нарядится, ну проститутка времён НЭПа и всё тут", - возмущалась про себя Оксана.
Сначала эта особенность в молодой женщине её раздражала, затем - смешила, а после того как женщины стали компаньонами и их духовное родство было обеими осознано - вызывала у Оксаны сочувствие. Но сказать Наталье об этом прямо она не решалась до тех пор, пока обстоятельства ни принудили её к этому.
А случилось вот что: во время очередной своей командировки в Ленинград, Наталья объявила своим друзьям, что переезжает жить и работать в их город. Это сообщение всеми компаньонами было встречено восторженно. А на вопрос: как ей это удалось, Наташа рассказала, что ректор Ленинградского педагогического института предложил ей возглавить кафедру на психолого-педагогическом факультете в его Институте; кафедру "Педагогики".
"Квартиру дают где-то в Сосновой поляне", - сообщила в конце рассказа Наталья.
"Даже квартиру дают! - восхищённо воскликнул Каретников. - Тогда вы вдвойне правильно поступили, когда согласились. Проблема с жильём у советских людей стоит на первом месте. В столь юном возрасте получить жильё, да ещё ни где-нибудь, а в Ленинграде - это большая удача".
"Вот и я также рассудила, - подвела итог Наталья. - Так что, дорогие друзья, я теперь ваша землячка".
Закончив своё сообщение этими словами, - она вызвала аплодисменты компаньонов.
И вот, когда все бытовые хлопоты, связанные с переездом, остались позади, Оксана предложила Наташе отметить это событие походом в Кировский театр (бывший Мариинский) на "Лебединое озеро". В назначенный день Наталья приехала к Оксане на улицу Войтика. В квартире она верхнюю одежду 32(плащ) снимать не стала, а подождала Оксану в прихожей. Поэтому та не могла увидеть что у неё одето под плащом, а только рассмотрела стриженные волосы а ля Луиза Брукс под шляпкой "колокол".
От улицы Войтика до Театральной площади женщины прошли пешком. Когда в гардеробе театра Наталья сняла плащ, то предстала в платье с заниженной талией длиной до середины икр. Туфли на низком каблуке и белые носочки как у детишек на линейке на пионерском сборе.
В фойе театра под насмешливо-удивлёнными женскими взглядами, Оксана почувствовала себя неуютно. А Наташе - хоть бы что! Когда уселись на свои места в ложе, Оксана не выдержала и заговорила с подругой напрямую:
"Наташка, ты сознательно одеваешься так или не понимаешь...?" - на последнем слове Оксана замешкалась и, не договорив фразы, умолкла.
Наталья всё поняла, улыбнулась и ответила вопросом на вопрос:
"Ты хочешь сказать, что я одеваюсь не модно? А что такое мода? - Видно было, что Оксана задумалась, формулируя ответы, но Наталья не стала их дожидаться, а уверенно продолжила свои рассуждения. - Мода - это компромисс между стадным чувством и чувством собственного достоинства, выражающийся через одежду".
"Ну-ка, ну-ка, - оживилась Оксана, - разъясни-ка по-подробней!"
"Смотри: человек животное социальное, стадное и это влечение к стадности заложено у него в генах, - быстро заговорила Наташа и перешла на шёпот потому, что на сцене занавес пошёл вверх. - В то же время, каждый нормальный человек, находясь в социуме (стаде), старается выделиться. К этому его 33 толкает его эго, которое тоже у нас на генетическом уровне, человек хочет чем-то себя выделить, дистанцироваться от общей массы. Одежда и служит этому, уравновешивая два антагонистических чувства. А так как я уже сумела выработать защиту от этих чувств, то вот результат ты видишь - мне нравится одежда фасона тридцатых годов. Она мне идёт. Я сделала её своей национальной одеждой, как шотландские мужчины сделали женские юбки (килтами, кажется, они называются) своей национальной одеждой и спокойно, вот уже много веков, щеголяют в ней".
Зазвучала увертюра и Наташа умолкла; а Оксана задумалась.
"Жить в социуме и быть вне его невозможно, - сказала Оксана в антракте, продолжая разговор, - тем более с такой общественной профессией, как педагог".
"Не так. Во-первых, дети на эти вещи совсем по-другому смотрят, а во-вторых, на работу я одеваю строгий женский костюм: тёмно-синий пиджак и такая же юбка. Все воспринимают такую одежду, как должное".
"Это на работе, а здесь; неужели ты не видишь и не слышишь эти взгляды и смешки вслед тебе?"
""Здесь" - в театре что ли? - уточнила Наташа, и Оксана согласно кивнула.
"Вижу и слышу, конечно. Но ведь такая рефлексия характеризует человека. Она хихикает по поводу моей одежды, а я, в свою очередь, получаю о ней информацию".
"Принудительное интервью?" - пошутила Оксана.
"Да, что-то в этом роде".
34 После спектакля женщины прогулочным шагом пошли домой. Оксана уговорила Наташу остаться ночевать у неё. Ей нравилось беседовать с новой подругой. Наташа много знала и была достаточно мудра, чтобы оперировать этими знаниями.