Хлопнула входная дверь и Ганопольский замолчав, прислушался.
"Жаннетта вернулась - сказал он. - Я вас оставлю на несколько минут, Григорий Лукьянович. Вот журнал полистайте".
И он, взяв с журнального столика издание, протянул его Чарноте и быстро вышел из комнаты. Чарнота, взглянув на обложку журнала, отложил его, встал и подошёл к окну. За окном бушевала весна. Залитые ярким солнцем цветущие деревья, видимо, благоухали ароматами. Чарноте нестерпимо захотелось в сад. Это пожелание он и высказал, вернувшемуся хозяину. Тот улыбнулся, согласно кивнул и снова вышел из гостиной.
Ганопольский явно получал удовольствие, рассказывая о своём революционном пути такому заинтересованному слушателю. Да и молодость всегда приятно вспомнить. Вернувшись в гостиную, он сразу 52продолжил свой рассказ:
"Дела у нас шли неважно. Никакой поддержки. Руководитель - за границей, а мы - молодые со стороны интеллигенции слышали смешки: "Деревенщина хочет мирно основное богатство страны поделить"; а со стороны тех же крестьян - недоверие: "Ведь обманут небось, себе больше хапнут при переделе". А ведь какая идея хорошая: переделив землю поровну, мы бы тотчас сняли социальную напряжённость в стране. Оказалось, что в России мирные люди представляли из себя разрозненное сообщество тупых и ленивых особей, а воинствующие и злобные, видя это, - этому радовались. Крови им хотелось. Эти вампиры думали, что их-то кровушка не прольётся. Кишки выпускать жаждали. Глупые людишки не понимали, что кишки-то и им выпустить можно".
Михаил Борисович замолчал. Часы в тишине продолжали отсчитывать ход времени и с каждым стуком их механизма оно безвозвратно уходило.
"Маркс оказался прав: действительно на нашем историческом этапе все серьёзные вопросы истории решаются только силой. - Продолжил Ганопольский. - Заинтересованные в мирном труде люди, ещё не научились этот мирный труд охранять. Зато отколовшиеся от нас товарищи были на пике внимания. Им сочувствовали, им аплодировали, ими восхищались. В 1881 году они убили Александра II. И как будто, чтобы подтвердить иллюзорность нашего - мирного пути, они обратились к Александру III c примирительным письмом: Вы нам - свободу слова, а мы вас убивать перестанем. Александр III - это животное, ответил им репрессиями. Дурак, подписал смертный приговор своему потомству", - Михаил Борисович явно 53начинал терять самообладание, когда в комнату вошла пожилая, но ещё очень миловидная француженка. Чарнота вскочил с кресла. Женщина ему улыбнулась и, повернув голову к мужу, сказала по-французски: "Дорогой, я накрыла вам стол под дальней яблоней".
"Позволь тебе представить моего молодого друга - генерал Чарнота", - в свою очередь сказал Ганопольский. Женщина подошла к Чарноте, взглянула ему в лицо и подала руку, а Чарнота галантно её поцеловал. Мудрый Борис Михайлович с удовольствием для себя отметил: "Эти люди понравились друг другу".
В саду разговор продолжился.
"Георгий Валентинович Плеханов первый понял, что мы обречены на неудачу и перешёл в марксисты, - сказал Ганопольский. - Но и там он пытался быть мирным марксистом. Согласно доктрине Маркса, сначала капитализм распространяется на весь мир. При этом пролетариат увеличивается количественно и улучшается качественно. И только после этого - мировая пролетарская революция или - революция в нескольких передовых странах. Так что, большевики искажают марксизм, предполагая установить диктатуру пролетариата в одной, да ещё отсталой, стране. Да и ни черта у них не выйдет путного", - повысив голос, закончил говорить Ганопольский.
От горячего чая, аромата цветущих яблонь и вкусных круасанов Чарнота разомлел. Но мысль его работала чётко и нить беседы он не терял.
54 Помолчали.
Продолжил Чарнота:
"Я тоже полагаю, что у них не получится что-нибудь такое, чтобы на века, чтобы лучше там жилось всем и чтоб мир позавидовал. Скажи, Михаил Борисович, я понял, что чёрнопередельцы предлагали поделить земли, но как и на каких условиях? Были у вас теоретические разработки?"
"Опыт переделов земель был у сельской общины. Крестьяне так и называли эти общины: "передельными". А по теории, - так Плеханов написал манифест тайного братства "Чёрный передел" и мы его опубликовали, - ответил Ганопольский. - Главное там звучало так: немедленный передел лесов, полей, лугов, земель помещичьих и казённых между всеми поровну".
"Поровну, значит, между всеми, - повторил Чарнота и после небольшой паузы, сказал уверенным тоном человека принявшего решение, - А что, нужно было на этот вариант соглашаться всем. Тогда бы и не передрались в 1917 - м".
"Если бы, да кабы", - с грустью в голосе произнёс Ганопольский и тут же сменил тему, как будто ему было неприятно сознавать, что и он виноват в том, что россияне начали междоусобную войну, так и не сумев договориться.
"Ну что, окончательное решение по отъезду в Россию приняли?" - спросил он Чарноту.
"Да, решено, но поеду я не один, а с женщиной", - ответил тот.
55 "Ваша воля, но оплачиваем и обеспечиваем переход границы мы только вам, как нашему курьеру, - перешёл на официальный тон Ганопольский. - Жёстких временных рамок мы вам не ставим, но постарайтесь собраться так, чтобы в России оказаться летом. Нелегальный переход границы зимой практически невозможен. Вы меня понимаете?"
"Да, конечно, понимаю, Михаил Борисович, - согласился Чарнота. - Месяц, ну, самое большее, два и я буду готов. Ну, а теперь разрешите откланяться. - сказал Чарнота, вставая из-за стола. - Рай тут у вас, - добавил он, взглядом окидывая яблоню, под которой они сидели. - Но в этой жизни в земных условиях постоянно находиться в раю человеку вредно".
"Это кому как, Григорий Лукьянович, - возразил Ганопольский. - Если есть жизненная закалка, да голова работает, то и не вредно, а полезно: есть возможность подвести итоги перед уходом из этого мира. Засел я за мемуары. Думаю, потомкам будет интересно прочесть их".
"Без сомнения! - воскликнул Чарнота, протягивая руку для прощания. - Я первый в очереди, Михаил Борисович".
На этом они и расстались.
Последняя их встреча состоялась ровно через месяц, когда Чарнота уже полностью был готов к отъезду и жил в гостинице на улице Лафайет.
Ганопольский явился к нему с пакетом, который надлежало Чарноте доставить в Россию; с билетом на поезд Париж - Берлин, который должен был через неделю увезти Чарноту из Франции навсегда и ещё - с конвертом.
56 В гостиничном номере Михаил Борисович не стал разговаривать и предложил Чарноте прогуляться. Они вышли на улицу и направились в сторону здания Парижской Оперы. На ступеньках у входа в неё и состоялся их последний разговор. Сначала Ганопольский протянул Чарноте конверт и сказал:
"В этом конверте ваша новая личность. Здесь справка из сельсовета и выписка из приходской книги о том, что вы теперь, Григорий Лукьянович, землемер при Пустошкинском Сельсовете Пустошкинской волости Псковской губернии Тёмкин Евстратий Никифорович, рождённый в 1880 году в деревне Шуменец той же волости. Отец - Тёмкин Никифор Лукич - ветеринар и мать Тёмкина Екатерина Ивановна в девичестве Жукова. Кроме того, до русской границы вы будете французом Жаном Клодом Дювалье - вот этот паспорт. Затем Ганопольский передал Чарноте пакет и добавил: