Я огляделся. Бронко с Синтией на спине отступал от костра в темноту, готовый в любой момент припустить бегом.
Оглушительный и душераздирающий шум обрушился на нас. Я отпрыгнул в сторону и побежал бы, если бы знал куда; и тут я различил на гребне холма нечто громадное, заслонившее от меня звезды. Деревья задрожали мелкой дрожью; черная махина слетела с холма, сокрушая все на своем пути, едва не разнесла лагерь и устремилась дальше по лощине. Шум быстро затихал. Деревья на холме тихонько постанывали.
Я стоял, прислушиваясь к удаляющемуся шуму, который вскоре пропал, словно его и не было вовсе. Я стоял, загипнотизированный тем, что произошло; не понимая, что произошло; гадая, что произошло. Элмер, судя по его позе, пребывал не в лучшем состоянии.
Я плюхнулся на землю рядом с костром; Элмер оглянулся и направился ко мне. Синтия соскочила с Бронко.
— Элмер, — выдохнул я.
Он замотал головой.
— Не может быть, — пробормотал он, обращаясь скорее к себе, чем ко мне. — Не может быть. Сколько лет прошло…
— Боевая машина? — спросил я.
Он поднял голову и посмотрел на меня.
— Такого не бывает, Флетч, — сказал он.
Я подбросил в огонь хвороста. Я не жалел дров, я отчаянно нуждался в огне. Пламя вспыхнуло с новой силой.
Синтия подсела ко мне.
— Боевые машины, — продолжал разговаривать сам с собой Элмер, — строились для того, чтобы нападать на людей, брать города, сражаться с другими машинами. Они дрались до конца, до тех пор, пока в них оставалась хоть крупица энергии. Их не предназначали для выживания. И они, и мы, те, кто создавал их, знали это. Их единственным заданием было — уничтожить. Мы готовили их к смерти и посылали их на смерть…
Его голос был голосом далекого прошлого; он вещал о древней морали, о старинной вражде, о первобытной ненависти.
— Те, кто был в них, не имели желания жить. Они были все равно что мертвы. Они умирали, но согласились потерпеть…
— Элмер, Элмер, — перебила Синтия. — Те, кто был в них? А кто был в них? Я не знала, что в них кто-то был. В них же не было экипажей. Они…
— Мисс, — сказал Элмер, — они были не до конца машинами. По крайней мере, это можно сказать про нашу модель. У нее был искусственный мозг, который находился в контакте с мозгом человека. В мозг машины, которую создавал я, было заключено сознание нескольких людей. Я не знаю ни кто они, ни сколько их было, хотя всем на стройплощадке было известно, что они — быть может, самые крупные военные специалисты, пожелавшие продлить себе жизнь для того, чтобы нанести врагу последний удар. Искусственный мозг в союзе с человеческим мозгом…
— В нечестивом союзе, — бросила Синтия.
Элмер метнул на нее быстрый взгляд и опять уставился на костер.
— Пожалуй, вы правы, мисс. Однако вы не представляете, что такое война. Война — возвышенное безумие, греховная ненависть, которая рождает неоправданное чувство собственной правоты…
— Давайте не будем об этом, — предложил я. — В конце концов, это могла быть не боевая машина, а что-нибудь еще.
— Что, например? — поинтересовалась Синтия.
— Не знаю, но ведь прошло десять тысяч лет.
— Да, — протянула она, — за такой срок мало ли что может случиться.
Элмер промолчал.
На гребне холма раздался крик. Мы вскочили. Наверху мелькал огонек; слышно было, как кто-то пробирается через поваленные деревья.
Крик повторился.
— Эй, у костра!
— Эй, там! — отозвался Элмер.
Огонек мелькал по-прежнему.
— Фонарь, — сказал Элмер. — Должно быть, те люди, которые охотились с собаками.
Мы следили за фонарем. Окликать нас больше не окликали. Наконец огонек перестал мелькать и поплыл вниз по склону холма.
Людей оказалось трое: высокие, одетые в тряпье мужчины с ружьями за плечами. Один из них тащил что-то на закорках. Они улыбались, и зубы их сверкали в бликах пламени костра. Вокруг них прыгали собаки.
Остановившись на краю освещенного круга, они бесцеремонно вытаращились на нас.
— Вы кто? — подал голос один из охотников.
— Путники, — ответил Элмер. — Путешественники.
— А ты? Ты ведь не человек, — последнее слово он произнес как «чолвик».
— Я робот, — сказал Элмер. — Я уроженец Земли. Меня изготовили на ней.
— Ну и дела, — заметил другой охотник. — Прямо ночь больших дел.
— Вы знаете, что это было? — спросил Элмер.
— Разорительница, — отозвался первый. — Про нее много чего толкуют. Моему прадедушке еще его папаша о ней рассказывал.