— Коль она вам показалась, — вступил в разговор третий, — можно перед ней не дрожать. Никому пока не удавалось повстречать ее дважды. Она возвращается только через много лет.
— И вам неизвестно, что она такое?
— Разорительница. (Как будто это слово все объясняло.)
— Мы углядели ваш костер, — сказал первый охотник, — ну и решили перекинуться словцом.
— Присаживайтесь, — пригласил Элмер.
Они уселись на корточки у костра, уперев приклады ружей в землю, а стволы выставив в воздух. Тот из них, который тащил что-то на спине, сбросил свою ношу с плеч.
— Енот, — сказал Элмер. — Хорошая добыча.
Собаки, тяжело дыша, улеглись у ног хозяев, время от времени принимаясь вилять хвостами.
Охотники ухмыльнулись, и один из них проговорил:
— Меня зовут Лютер, это Зик, а это Том.
— Очень приятно, — ответил Элмер вежливо. — Меня зовут Элмер, молодую леди — Синтия, а джентльмена — Флетчер.
Они кивнули в знак приветствия.
— А что у вас за животное? — спросил Том.
— Его зовут Бронко, — сказал Элмер. — Он механический.
— Рад познакомиться с вами, — сообщил Бронко.
Они уставились на него во все глаза.
— Наверное, мы кажемся вам странноватыми, — хмыкнул Элмер. — Мы прилетели с другой планеты.
— Да нам, в общем-то, без разницы, — сказал Зик. — Мы увидели ваш костер и решили заглянуть на огонек.
Лютер сунул руку в задний карман брюк и вытащил оттуда бутылку. Он помахал ею, предлагая выпить.
Элмер покачал головой.
— Не пью, — объяснил он.
Я сделал шаг вперед и взял у Лютера бутылку. Пришло время выйти на сцену и мне; до сих пор в разговоре с нашей стороны участвовал только Элмер.
— Шикарная штука, — подмигнул Зик. — Старик Тимоти муры не гонит.
Вышибив пробку, я поднес бутылку к губам и отхлебнул. Я чуть не задохнулся и с трудом удержался от кашля. Самогонка обожгла мне внутренности. Ноги мои стали ватными.
Охотники, ухмыляясь во весь рот, внимательно наблюдали за мной.
— Знатная вещь, — похвалил я, сделал еще глоток и вернул бутылку хозяину.
— Леди? — осведомился Зик.
— Для нее будет слишком крепко, — сказал я.
Тогда они принялись за дело сами. Я не спускал с них глаз. Они снова протянули бутылку мне, и я не стал отказываться.
В голове у меня зашумело, но я твердил себе, что страдаю на благо общества. Ведь кому-то же из нас надо перенять язык охотников.
— Повторим? — спросил Том.
— Попозже, — сказал я. — Попозже. Мне не хочется оставить вас без «горючего».
— Оно у нас не последнее, — усмехнулся Лютер, похлопав себя по карману.
Зик отцепил от пояса нож и пододвинул поближе тушку енота.
— Лютер, — распорядился он, — набери-ка прутьев для жаркого. Мясо у нас есть, выпивка тоже, и костерок славный. Гуляем, ребята!
Я искоса поглядел на Синтию. Побледнев, она широко раскрытыми от ужаса глазами следила за тем, как нож Зика вспарывает белое брюшко енота.
— Эй, — окликнул я ее, — не берите в голову.
Она одарила меня вымученной улыбкой.
— А утречком, — проговорил Том, — потопаем домой. Чего зазря в темноте ноги ломать? Завтра у нас большой праздник. Вам обрадуются, вот увидите. Ведь вы идете с нами, верно?
— Конечно, — сказала Синтия.
Я посмотрел на Бронко. Он застыл в напряженной позе, выставив напоказ все свои сенсоры.
Глава 8
Он провел меня по полям, где пригибались к земле колосья и золотились на солнце тыквы; он продемонстрировал мне сад с немногими необобранными еще плодовыми деревьями, готовую к работе коптильню, сарай, в котором хранили всякого рода металлический утиль, курятник, помещение для инструментов, кузницу и амбары; я увидел жирных свиней, которых откармливали лесными желудями на убой; я полюбовался на коров и овец, что паслись на высокой луговой траве; вдосталь нагулявшись, мы уселись на верхнюю перекладину шаткой изгороди.
— Сколько вы тут живете? — спросил я. — Не лично вы, а люди вообще.
Он повернулся ко мне. Морщинистое лицо, кроткие голубые глаза, благообразная седая борода до груди — ни дать ни взять деревенский патриарх.
— Глупости спрашиваете, — сказал он. — Мы тут всегда жили. По всей долине люди селились с незапамятных времен. Живем мы вместе, семьями. Иногда попадаются бирюки, но таких раз-два и обчелся. Кое-кто уходит — от добра добра искать. Нас немного, но так оно и было искони. То женки не рожают, то детишки не выживают. Говорят, кровь у нас дурная. Не знаю: слухов ходит без числа, досужие языки чего только не болтают, а вот как правду от лжи отличить?