– А вы, профессор?
Андрей повернулся, на его лице блуждала легкая улыбка. Будто ждал, что я спрошу, но не был уверен, что мне хватит смелости.
– Ни в коем случае, мисс Дэлориан, ни в коем случае.
***
В Академию я вернулась только к вечеру и сразу пошла в отделение к Мари. Надо сорвать и этот пластырь, хватит прятаться от наставницы.
Первым делом я отпустила двух девочек-пятикурсниц, дежуривших в больничном с самого утра. Восстанавливающие купола были сняты, пострадавшие крепко спали. Наверняка Мари напоила их «Сомнией» и ушла чаевничать с Карамзиной.
Свои туфельки я обнаружила в шкафчике, где хранилось сменное форменное платье. И не смогла лишить себя удовольствия переодеться во что-то чистое, свежее и не пахнущее кровью. Накинув на дверцу кабинета Мари легкое запирающее заклятье, призванное затормозить вторжение на пару минут, я стянула с себя все, кроме сорочки.
Замок позади меня тихонько щелкнул, оповещая, что кому-то удалось сбросить чары быстрее, чем я рассчитывала. Прижав к себе платье, я резко обернулась и столкнулась с темным изучающим взором.
– И не стыдно вам подсматривать? – сипло прошептала в лицо, украшенное кривоватой ухмылкой.
Обращаться к нему «на ты» при распахнутой двери в палату, где лежали мальчики, было неуютно.
– Мне можно. Я доктор, – спокойно проинформировал меня Карпов, не убирая глаз с кружевного края моей сорочки, заканчивавшейся на середине бедер.
– С каких пор?
– Так со вчера, – деловито хмыкнул мужчина. – Могу пригласить вас на осмотр.
– «Силенок не хватит»… на постановку диагноза, – припомнила ему пуговицы и, усилием воли оторвав от груди ком с одеждой, принялась неловко запихивать себя в платье.
– Но осмотреть-то можно! – нагло заявил мужчина, тяжело приваливаясь к косяку.
Андрей выглядел очень уставшим. Серые тени под глазами и резко очертившиеся скулы придавали бледному лицу инфернальный вид. Как он вообще стоял на ногах?
При взгляде на Демона внутри поднималось непривычное желание. Хотелось уложить его на больничную койку, зафиксировать ремнями, чтобы не сбежал, и три дня отпаивать куриным бульоном. С сухариками.
– Вы так смотрите, будто на улице сейчас воздвигают памятник в мою честь, – недоуменно приподнял бровь Карпов.
– А было бы неплохо, – заметила я. – Если не забыли, вы вчера спасли трех учеников.
– Я вчера сделал много глупостей. Совсем не обязательно напоминать мне о каждой, – негромко рассмеялся профессор.
– Все-таки жалеете?
– Не дождетесь.
Я застегнула последнюю пуговицу, оправила складки на юбке и отнесла грязную одежду в корзину для белья.
– Пойдешь ты уже отдыхать, наконец, Андрюш? – возмущенно воскликнула госпожа Пламберри, ввалившаяся в отделение с каким-то бумажным пакетом в руках и застигшая Карпова в дверном проеме своего личного кабинета. – Лица за синяками не видно! А то сейчас четвертым под купол уложу. И ремнями прикручу, не шелохнешься.
Вот-вот, и бульон с сухариками!
– Я на минуту. К своей ассистентке, – важно пояснил мужчина.
Впору было возгордиться. Правда, в первую же ночь ответственной работы я нарушила все профессиональные кодексы, какие знала. Мари нашла меня взглядом, понимающе улыбнулась и вздохнула.
– Пойду еще чай с Ксенией попью.
Наставница вышла в фойе, и в отделении повисла тишина.
– Хотите кофе? – я все-таки предложила Андрею то, что, по-хорошему, следовало предложить намного раньше. Этим утром. Не вылезая из его постели и не покидая демоническое логово, в которое он меня так радушно пригласил.
Не дожидаясь ответа, я вернулась в кабинет и нагнулась к сейфу, в котором Мари хранила запасы. Позади мягко щелкнул дверной замок. Не приходилось сомневаться, что запирающее заклятье, наложенное Карповым, было покрепче моего.
1.7
– Никогда больше так не делай, – сильные руки обхватили меня за плечи, заставили распрямиться и настойчиво развернули. Он был так близко и шептал так хрипло, что мурашки вмиг атаковали затылок, а по пояснице прокатился волнующий озноб.
– О чем вы… ты?
– Не убегай.
– Сердишься?
Я придвинулась ближе, положила обе руки ему на грудь и заглянула в мерцающие далекими галактиками глаза. В ладонь отдавалось мерное «Бум, бум, бум». Он был спокоен и никуда не спешил. Мне бы его уверенность.
– На себя. Надо было держать покрепче, – улыбка на лице, но глаза недовольные. – И все-таки – почему?
– Подумала, если меня будут искать, пусть уж лучше найдут в Пункте Связи.
– А разбудить? Проводил бы.
– Ты крепко спал, зачем тревожить? – Не признаваться же, что струсила? – Операции и так забрали все силы.