Хотя обнажённым его видела одна лишь она. Никто больше, даже Лорейн.
Лорейн…
Кира кашлянула.
– Есть какие-нибудь новости об убийце Лорейн?
– Всё указывает на профессора Дуайта Деннета, – бесстрастно произнёс Райли, и в его глазах что-то сверкнуло. Что-то тёмное и далёкое, заставившее Киру поёжиться. – Его контракт с Лорейн, её желание сбежать от него, его не самая незапятнанная репутация.
– Не самая незапятнанная? – переспросила Кира.
– Согласись, если профессор использует неопытную адептку первого года фактически для сексуальных услуг, не очень-то хорошо это говорит о нём как о преподавателе и мужчине.
Голос Райли оставался ровным, но в каждом слове чувствовалась сдержанная неприязнь.
– То есть саму Лорейн ты не осуждаешь? – тихо поинтересовалась Кира.
Райли вздохнул.
– Как я могу осуждать девушку без средств к существованию, которой приходится их добывать? Но факт остаётся фактом: она пошла на это, а ты, например, нет.
Пошла, мрачно подумала Кира. Только не ради денег, а ради спасения своей жизни.
А теперь… теперь, когда её с профессором соединяла ночь в его постели и это утро, ради чего она с ним оставалась? Ради того, чтобы вернуть ему память? Ради надежды, что он её полюбит?
Она не знала. Знала только, что у неё не было сил потребовать от него формально завершить ритуал, зная, что он не получит ничего – и уйти, повернувшись к нему спиной. И ею двигала не жалость и не желание помочь: профессор Деннет был не из тех, кто позволял себя жалеть, да и помощь он вполне мог найти в другом месте. Просто она не могла его бросить. Бросить – и знать, что его руки никогда не лягут ей на грудь, и холодный шёпот никогда не сообщит ей, как она желанна. Хотя бы это.
– Но я не думаю, что Лорейн убил Дуайт Деннет, – закончил Райли. – Этот вариант слишком… очевиден, и я не верю, что человек с его умом мог совершить такую явную глупость. Нет, кто-то очень хотел его подставить. Обречь на пожизненное заключение, если бы мы, к примеру, обнаружили оружие убийства. Именно его. Именно его…
Он покачал головой, и внезапно его лицо обрело жёсткость, а рука сжала локоть Киры.
– Я узнаю, кто это был, и что ещё он знает. И когда я это сделаю, наказание будет неотвратимым.
– Ты так переживаешь за профессора Деннета? – удивлённо сказала Кира. – Мне-то казалось, совсем наоборот.
– Я очень не люблю, когда кто-то решает за Протекторат, как ему вершить правосудие, – спокойно ответил Райли. – Особенно когда в жертву приносится судьба невинной девушки.
Они подошли к высоким прозрачным дверям Большого Зала, и створки распахнулись.
Кира ахнула: внутри всё преобразилось. Цветочные гирлянды обрамляли простые стены, и купол сверкал от бликов света. Паркет был вычищен до блеска, и на трёхъярусной галерее за накрытыми столиками уже сидели гости. У Киры перехватило дыхание, когда она подняла взгляд над сценой, где были приготовлены инструменты для небольшого оркестра: там, в ложе для почётных гостей, сидел…
Агнус Хили. Глава Протектората, один из самых яростных ревнителей традиций и символ аристократии. Райли был похож на него, подумала Кира. Только Райли, кажется, был куда мягче и добрее. Его отец был даже не скалой – айсбергом.
Кира поёжилась, представив, что было бы, если бы этот человек столкнулся с профессором Деннетом. Два скрещённых ледяных взгляда, и два мага, не способных проиграть или отступить.
Лучше об этом было не думать.
Райли с улыбкой помахал отцу рукой, и тот ответил коротким кивком. Кира, не зная, что сделать лучше в такой ситуации, присела.
– Мы подойдём познакомиться, – шепнул ей Райли. – Но сначала – танцевать!
Зал стремительно заполнялся. Только что он был полупустым, и вот уже Кира стояла посреди толпы, где едва оставалось место для танцев. Как же они с Райли здесь уместятся?
Минутой позже зазвенел серебряный колокольчик, и на возвышении появился ректор Академии. Милорд Антейн тоже был в смокинге, и, хотя выглядел в нём не так блестяще, как Райли, в его манерах и жестах было то же спокойное достоинство и аристократизм, отточенные поколениями предков, стоявших у руля Академии ещё с тех пор, когда маги жили в скрытых чарами замках, где не было ни водопровода, ни центрального отопления.
– Мои дорогие друзья, – раздался его мягкий, такой добрый и близкий Кире голос, – мои любимые адепты и адептки, джентльмены и прекрасные дамы. Я очень рад видеть вас всех, тем более, что этот бал готовится стать для меня очень особенным. Надеюсь, вы все будете вспоминать его с удовольствием.