– Как обратить? – спросила Кира.
– Бороться. Для этого вы все и здесь.
Он хлопнул в ладоши.
– Перед тем, как учиться исцелять других, вы должны разобраться, как снимать проклятия, брошенные на вас самих. Мы будем делать это только здесь, и только под моим присмотром: если кто-то предложит вас поднатаскать, будь это кто-то из старшекурсников или профессоров, немедленно идите к лорду-ректору или ко мне. С проклятиями не шутят. Это не ожог от заклинания, который сойдёт через неделю – или через полчаса с регенерирующими мазями и помощью целителей. Неснятое проклятие остаётся с вами на всю жизнь.
Райли шагнул к Кире в круг. Они стояли посреди тёмного зала на вершине часовой башни, на лицо Райли падал лунный свет, делая его бледным и таинственным, и Кира вдруг поняла, что он собирается совершить.
– Я сейчас наложу самое простое проклятие на Киру, – произнёс Райли. – А она воспользуется своей магией, чтобы его снять – и вы, стоящие по краям круга, поможете ей вашей. Существует набор стандартных формул, чтобы сконцентрировать свои силы на снятии проклятия: сейчас я преподам первые из них, и со временем мы перейдём к более сложным и изощрённым. Но куда важнее ваша собственная сила воли – и желание действовать даже тогда, когда ваш разум затуманен.
Кира сглотнула. Взгляд Райли вдруг стал внимательным и напряжённым.
– Чего ты больше всего боишься, Кира?
Снова оказаться в приюте, хотела сказать она. Или в закрытых допросных Протектората, в бесконечном ряду алых мантий и ритуальных кругов. Проснуться на улице и узнать, что её выгнали из Академии, и у неё не осталось ни вещей, ни друзей – никого. Попасть под заклинание, сковывающее волю, из которого её не вытащит даже профессор Деннет. И в первую очередь она боялась профессора – его холодного ума, изобретательной фантазии и таких жестоких, таких сладких наказаний.
Но всё это были абстрактные умозрительные опасности. Того, что должно было произойти сейчас, Кира боялась куда больше.
– Отложим этот вопрос, – мягко сказал Райли. Конечно же, он увидел испуг в её глазах. – Начнём с первой формулы.
Они повторяли её совсем немного – всего полчаса. Кира, по своим ощущениям, справилась вдвое быстрее. Но ни правильные, хоть и угловатые жесты, ни удачно повторенное дважды заклинание, на миг активирующее линии круга и вливающее в неё силу, не сделали её ни на йоту увереннее.
Наконец Райли кивнул – и, к изумлению Киры, достал из кармана мантии несколько шоколадных конфет и раздал их всем адептам.
Кира заморгала. Неужели от проклятий помогал самый обычный шоколад?
– Я решил не рисковать экзотикой вроде трюфелей с марципанами, так что внутри самая обычная шоколадная начинка, – сообщил Райли. – Если повезёт, в следующий раз принесу карамель. Впрочем, я принимаю заявки.
– Карамель была бы идеальна, – с набитым ртом отозвалась Кира.
И, глубоко вздохнув, уставилась на него отчаянными глазами.
– Райли… а можно, в первый раз в круг встанет кто-то другой? Не я?
Под его внимательным взглядом она с трудом проглотила остаток конфеты. Он её друг, он целовал её на балу, лихорадочно проносилось у неё в голове, так неужели он откажется?
Но Райли покачал головой.
– Правда в том, что ты самый сильный донор из собравшихся здесь, а искусство донорства и снимания проклятий связаны. Никто не знает, почему это так, но я могу предположить: и там, и там требуется желание отдать, спасти, пожертвовать и рискнуть собой; обе ветви мастерства требуют и дисциплины, и душевного благородства. И я надеюсь, – он тонко улыбнулся, – что твоего душевного благородства хватит на то, чтобы пожалеть товарищей.
Тут он её подловил. Как она теперь могла отказаться?
Кира молча наклонила голову.
– Отлично, – негромко произнёс Райли. – Всё, больше никаких мыслей. Только концентрация.
Его сила ударила в неё без предупреждения. Это было похоже на ритуал, это было точь-в-точь ритуальной магией…
… Но в отличие от видений из прошлого, тут она не теряла связи с реальностью. Она всё ещё видела и нахмурившееся лицо Мадлен, и лунный свет на лице Райли, и линии магического круга, которые, сверкая, несли энергию к её ногам.
… Но сама она была не здесь.
Кира сидела в тёмной каморке, кое-как подтянув к груди связанные ноги, и больше всего желала, чтобы её никогда отсюда не вытаскивали. Она пряталась здесь от наказаний мадам Мариз и от сумасшедшего ора мадам Виктории, которая пару раз отвесила ей здоровенных затрещин, когда Кира вздумала громко рыдать в туалете, выходящем в общий холл во время визита важных гостей из Министерства. Она спряталась и в этот раз, каким-то сверхъестественным чувством уловив, что полуночные гости явились в Серый Дом по её душу.