Но он тоже молчал. Прижимал ее к себе и мягко водил ладонями по спине. Эта близость и прикосновения завораживали Лисию. Она против воли расслабилась, обмякла, прильнула к мужчине… и почувствовала хорошо знакомую твердость в паху.
Ну все. Никуда он ее не отпустит. Сейчас поведет обратно в башню и займется своим обожаемым сексом.
И в этот момент Верган против ее ожиданий отстранился.
— Когда ты хочешь полетать без меня, ласточка моя?
— С-сейчас, — проговорила она, боясь поверить ушам.
— Хорошо.
Хорошо?! Вот так просто, больше без споров и даже без насмешек?!
Но нет. Верган продолжал говорить; конечно же, все оказалось вовсе не просто.
— Для верности я поставлю свой щит. Он будет действовать три часа. За это время вернись, пожалуйста, в башню. В дальнейшем сможешь летать дольше, но сегодня давай так. Бакота сообщит мне, когда ты вернешься, и если это не произойдет в установленный срок, я отправлюсь на поиски. И, разумеется, накажу, когда найду. Поэтому лучше не улетай далеко. Все поняла?
Лисия даже не почувствовала негодования в ответ на его угрозы. Робко кивнула, все еще не веря услышанному. Он действительно отпускает ее?! Хотя бы на три часа, хотя бы с жестким ультиматумом, но отпускает?
Он посмотрел ей в глаза, с хорошо знакомой усмешкой… но какой-то непривычной… словно подсвеченной изнутри чем-то, что Лисия не могла понять.
— И чего ты ждешь? Перекидывайся и лети. У тебя не так много времени, моя девочка.
Она попыталась снять его плащ, чтобы вернуть, но он сжал ее кисти, потянувшиеся к вороту.
— Оставь. Вдруг тебе придется перекинуться в отведенное время, замерзнешь.
— А… а вы?
— Я большой мальчик, Лисия. Позабочусь о себе.
Отведя ее руки назад, он сам застегнул плащ на все пуговицы. И отошел на два шага, не сводя глаз. Лисия сглотнула.
— Ты все медлишь. Передумала?
— Боюсь, что передумали вы, — честно ответила она.
— Не искушай, — усмехнулся он. — Лети уже… ласточка.
До последнего момента Лисия ожидала подвоха. Боялась, что он остановит ее, накинет магический аркан или его плащ не даст перекинуться. Но страхи оказались напрасны. С первого же импульса она приняла птичье обличье. И взмыла в небо, оглядываясь на черную фигуру человека внизу.
Он поднял руку и помахал ей. А затем превратился в коршуна… и полетел в обратную сторону. Во дворец. Эрлитерия осталась парить в воздухе, раздумывая, куда же ей направиться. Свобода — это прекрасно… Но мало ее просто иметь — хорошо бы еще знать, как ею пользоваться.
Она вспомнила, что в паре десятков миль к югу от их башни болота заканчивались. Там раскинулся лес. Густой, дремучий, с большими деревьями — не чета карликовым березкам на болоте. Несколько раз они с Верганом пролетали над ним, и Лисия любовалась янтарно-рубиновыми переливами осенних крон.
Жаль, она не насладиться сейчас этой красотой. Листья давно облетели, и снег еще не выпал, чтобы украсить ветви сияющей белизной. В лесу будет голо, серо и сыро. Но это будет лес… а выбирать ей особо не из чего. Из-за условия Вергана она не успеет улететь дальше.
Приняв решение, эрлитерия развернулась на юг. Она была не самой быстролетной птицей. До границы болот долетела за полчаса и принялась исследовать лесной массив. Может, спуститься и побродить, если там не слишком сыро? Она забыла, когда в последний раз дышала лесным воздухом в человеческом обличье.
Птица кружила над макушками голых деревьев, высматривая местечко поудобнее. Слева показалась небольшая проплешина. Она быстро свернула туда и долетела до небольшой полянки. Относительно сухо. Там-то Лисия и погуляет.
Нырнув вниз, она приземлилась. Обернулась человеком и мысленно поблагодарила Вергана за плащ. Без него она вмиг озябла бы.
Лисия огляделась по сторонам — и замерла, отвесив челюсть.
На краю полянки, под деревьями, стояла маленькая неприметная избушка. Настолько невзрачная, что почти сливалась с деревьями и земным покровом из опавших листьев. Даже зоркий птичий взгляд не заметил ее с воздуха.
Лисия завороженно шагнула к избушке. Интересно, там кто-то живет? Или она заброшена? По наружному виду не определить.
Она сделала еще несколько шагов… и тут дверь вдруг распахнулась.
На пороге показалась худая седовласая женщина. На ее лице стояло такое же изумленное выражение, как у самой Лисии, когда они увидели друг друга. А в следующий миг оно сменилось откровенной злобой.