— Пойдём, Антон, поговорим…
Я понуро поплёлся за Сашей. Подойдя, к навесу, закрытому по периметру немецкими плащ-палатками, он отодвинул загородку и сделал приглашающий жест рукой. Я молча влез внутрь. "Хм, а уютнененько командир устроился…" — ни с того ни с сего подумал я, оглядев окружающую обстановку. Перед командирским тентом, натянутым на высоких, метра два, шестах, была организована своеобразная «веранда», огороженная со всех сторон плащ-палатками. Внутри стояло сиденье, снятое с «круппа», и импровизированный столик из дощатого щита и пары чурбаков. У одной стены на коленях стоял интендант, привязанный к тонкому деревцу, а напротив него сидел на полотняной табуретке Тотен. Когда мы вошли, Алик что-то записывал на листе бумаги. Подняв голову, он спросил:
— Что там у вас за хай?
— Да вот, дружок твой разбушевался что-то, — ответил командир. — Антон, ты на пеночку присаживайся, в ногах, говорят, правды нет. И руки, кстати, вытри… — и он протянул мне вытащенный из кармана кусок белого полотна.
Я посмотрел на свои руки — вся тыльная сторона правой кисти была перемазана уже начавшей подсыхать кровью, да и на левой руке тоже пара пятен имелась.
— Спасибо, — ответил я и начал оттирать кровь.
— Кого это ты так отделал? — поинтересовался Алик.
— Переводчика пленного… — буркнул я себе под нос.
Командир уселся в кресло, вытянул свои длинные ноги и уставился мне в переносицу. Неуютное, знаете ли, ощущение, когда тебе переносицу взглядом сверлят!
— Сань, я честное слово, не знаю с чего я так сорвался… — начал, было, я, но командир прервал:
— А я — знаю! До тебя только сейчас дошло, что вокруг не игрушки! Ненависть попёрла… Вот ты и излил её, как тебе удобнее. Думаю, Док, на твоём месте скальпелем бы махать начал… О, хорошо, что вспомнил! Алик, сбегай, Серёгу позови. Пусть придёт, как освободится. И набор «Чик-чик» пусть захватит.
Когда Тотен ушёл, Саша продолжил:
— Я не за то осуждаю, что тебе планку снесло, а за то, что при всех ты себе волю дал. Ты же командир, пример для многих из ребят. Что он тебе такого-то сказал, а?
— Про права военнопленных заверещал и Женевской конвенцией стращал. Ну, и презрением, как «недочеловека» окатил, куда же без этого…
— Понятно… — задумчиво сказал Саша, — А сейчас что на душе?
— Стыдно мне…
— Это хорошо, что стыдно… Может, впредь волю своим чувствам давать не будешь, ты теперь — лицо "морально ответственное". Держи зверя, Тоха! — с жаром добавил он.
— Я постараюсь, командир.
— Э нет, брат, надо не стараться, а держать… Иначе, как тебе доверять-то? И ещё… Вечером перед сном — сто граммов крепкого в обязалово. Понял?
— Так у меня же печень, забыл?
— Ну, тогда… эти медитации твои, а то нервы сгорят к чертям собачьим.
В этот момент послышались голоса приближающихся Серёги и Алика.
— А набор вы по назначению использовать будете, или так — попугать? — спросил я, уходя от больной темы.
"Набор "Чик-чик"" — такое прозвище дали в команде походному хирургическому набору, что Док возил с собой. Правда, из-за специфики своих будней, ну, и по приколу, Серёга напихал туда довольно много чисто стоматологических инструментов, коими пугал иногда людей несведущих. Помню, на одной из игр он долго стращал «пленного», потрясая мундштуком для проведения искусственного дыхания «рот-в-рот» и сопровождая свои пляски следующим текстом: "Это — Г-образная анальная трубка для введения в прямую кишку кипятка или горячего чая, как минимум с пятнадцатью кусочками сахара!"
— Там видно будет, — ушёл от прямого ответа Саша, — Ты сегодня ни в каких допросах участия принимать не будешь. Хватит! Иди, Ваню смени. Считай это тебе наряд в караул за невыдержанность.
— Есть! Разрешите выполнять? — я встал.
— Разрешаю. Идите, товарищ старший лейтенант!
***Было уже около трёх пополудни, когда я, проверяя секрет у дороги, услышал в наушнике:
— Бродяга «Котам», приём!
— Арт в канале, — радостно ответил я.
— Здесь Бродяга, идём по нитке от того места, где раки зимуют, проехали путь к свободе.
Я понял, что ничего не понял. Буркнув:
— Подожди, с БэБэ свяжусь, — и стал вызывать командира.
Надо сказать, что на нашем внутреннем жаргоне «БэБэ» — это сокращение от "Биг Босс", то есть командир.
— Фермер, ответь Арту! Фермер, ответь Арту! — и так раз двадцать.
"Дозваниваться" до Саши пришлось минут пять, не меньше. Наконец он ответил:
— В канале! Что стряслось?
— Старый на связь вышел, но я ничего не понял. Они сейчас в зоне досягаемости.
И я услышал вопрос Фермера, обращённый к Бродяге:
— Вы где?
Бродяга повторил свою белиберду.
— Обожди, в бумажках посмотрю…
После минутного молчания в наушнике раздалось:
— Твою мать! Вы что раньше на связь выйти не могли? Вы поворот проехали!
— Извини. Тут, вообще-то, кругом немцы, так что по рации особенно не поболтаешь…
— Черт с этим! Вы давно Свободу проехали?
— Да с километр уже… — протянул Бродяга.
— Значит так… Километра через четыре, сразу после леска будет поворот на пять часов по основной сетке. Тропинка узкая, будьте внимательны, не пропустите… Ещё пара шагов по ней и пересечётесь с другой. По этой один шаг направо. В кустах вас встретят. Как понял?
— Понял хорошо. На подлёте свистну. Отбой.
После этого содержательного разговора я поднял двух бойцов, лежавших в секрете, и мы выдвинулись поближе к дороге. Выбрав позицию метрах в двадцати, мы залегли.
Примерно через полчаса Бродяга вышел на связь и сообщил, что он въехал в лес. По моим прикидкам их мотоцикл должен был поравняться с нами минут через десять-пятнадцать. Контрольное время уже давно вышло, когда я увидел ползущий по дороге грузовик. В лёгкой панике я нажал тангенту и спросил:
— Бродяга, здесь Арт! Бундеса на грузовике мимо вас не проезжали? И где вы, черт возьми?
— Спокойно Тоха. Это мы. Сейчас остановимся, — и со смешком добавил бессмертную фразу из старого фильма. — Махнулись не глядя!
Блин! Сашины заходы меня когда-нибудь до инфаркта доведут! Если немцы, раньше не угрохают, конечно… Ну что, скажите, пожалуйста, мешало ему сообщить, что они не на трёх колесах теперь, а на четырёх, а? А то ведь могли и гранату под колёса получить!
Примерно в таком духе я и высказался, когда грузовик съехал в лес, и из кабины вылезли довольные собой и жизнью мужики.
— Тсс! — приложил палец к своим губам Люк. — Ну что ты собачишься? Забыли, чесслово, забыли.
А Шура, не обращая на моё ворчание никакого внимания, уже давал ЦеУ бойцам:
— Так, вон те ветки… Да, да, еловые, взяли и бегом к дороге — следы, где мы съехали в лес, разметите. Да не халтурьте — метров на двадцать в ту сторону, откуда мы приехали, пройдитесь, — и повернулся ко мне. — Ну что ты, Тоха? Не рад нас видеть?
— Рад, — буркнул я, — оттого в два раза обиднее было бы засандалить вам гранату в машину…
— Ну, прости нас грешных… — и Шура состроил на лице жалостливую мину.
— Ладно, проехали. Как сеанс? Чего так долго? Что за колёса? — высыпал я на них порцию вопросов.
— Неплохо, но можно было и лучше… — неопределённо ответил Бродяга, а Люк саркастически хмыкнул.
— Четыре часа колупались, ну… нас и зажали. Пришлось уходить с шумом и песнями, а заодно и транспортом разжились.
— А что фрицы?
— Точно не считали, но с десяток поцарапали основательно, а четверых — так даже до крови. Ладно, давай архаровцев своих зови, а то они дорогу аж до Минска подметут. По дороге к базе подробнее расскажу.
— Я не могу. Я — в карауле. Так что вы двигайте, а мы ещё посторожим.
"Начальнику сектора IV Е5 штурмбаннфюреру СС и криминальдиректору Вальтеру Кубицки.