Девчонка вновь рассмеялась. На сей раз более веселым и продолжительным смехом. Я тоже улыбнулся, вычленив при этом в толпе ещё несколько улыбающихся молодых женских мордашек. Слышат друг друга. Соединены в единую сеть.
— Да уж, жених! — покачала головой моя собеседница, отсмеявшись. — Бывай!
И теперь уже не оглядываясь, растворилась в толпе. Я же развернулся назад к входу в метро. К искомой цели проще доехать, чем тащиться пешком.
А кто его знает, может, действительно, женюсь? Ну, не пара ей этот Феррейра!
Восточные ворота. От метро близко, это хорошо. И сами они не в центре, а как бы в стороне от оживлённой улицы, не бросаются в глаза. Зевак тут нет, тех, кто пытается наблюдать за воротами, видно издалека, посему я решил не стоять в раздумье, а сразу направился к дюжему стражу в идеально чёрных доспехах без опознавательных знаков, лениво прохаживающемуся перед ступеньками пешеходного шлюза.
— Здравствуйте. — Страж при моём приближении напрягся, как бы невзначай кладя руку на винтовку. — Мне нужно увидеть кого-нибудь из ангелов.
Пауза, оценивающий взгляд. Наконец, он вытянул руку в останавливающем жесте и указал пальцем на место, где я стоял. Ага, стой, жди здесь. Чтобы он что-то говорил — не видел, хотя шлем его был открыт. Наверняка у них тут полно невербальных средств связи.
Минут через десять ко мне вышли две стройные атлетически сложенные женщины, одетые в одинаковые красивые белые доспехи с гравировкой и гербом Веласкесов на груди, как у присутствовавших в школе. Первой было немного за тридцать, носила она погоны майора (а майор госбезопасности — это покруче армейского полковника). Чёрные глаза, чёрные волосы и длинные выразительные южные ресницы. Судя по уверенным движениям и властному выражению лица, сеньора привыкла отдавать приказы, что подтвердилось, когда парни в чёрных доспехах, перед шюзом благоразумно расступились, пропуская обеих вперёд, и еле заметно кивнули. Из оружия у сеньоры майора имелся лишь ручной игольник на поясе, но глядя в её глаза, складывалось впечатление, что и он ей не нужен. Такая убьёт одним взглядом.
Второй на вид где-то под тридцать, точнее не скажу, лицо было наполовину скрыто козырьком, причем не голографическим, а пластико-металлическим, изображение смазывалось. Единственное, что разглядел чётко — большая красная точка на козырьке, которая меняла положение по мере того, как сеньора поворачивала голову, не отрывая от меня взгляда. В руках она держала массивный «кайман», тяжёлую армейскую гауссовку. Убойная штука! Иначе говоря, если я поведу себя неадекватно…
Хорошо-хорошо, я понятливый!
Майор остановилась на две ступеньки выше и осмотрела мою персону сверху вниз внимательным изучающим взглядом, пытаясь понять, кто я такой и что мне нужно. Затем её глаза зацепились за папку, которую держал в руках.
— Иди за мной, — скупо бросила она, развернулась и пошла наверх. Я вздохнул и быстро последовал за ней. Сердце выпрыгивало из груди от волнения — сейчас всё решится. Вторая ангел пристроилась сзади, я мельком бросил взгляд на её оружие — красный огонек боевой готовности так и горел.
<i> «Всё серьезно, Хуанито, всё по взрослому. Тут не играют в игрушки»!</i> — заметил мой внутренний собеседник.
<i> «Да знаю я»!</i>
Поднялись, прошли мимо безмолвных стражей, равнодушно посмотревших сквозь меня. Вошли. Навалилась темнота.
— Стой здесь, — пригвоздил к полу отозвавшийся гулким эхом голос.
Раздалось жужжание. Люк за нами закрылся, но открылась маленькая металлическая дверца сбоку, из которой ударил яркий свет.
— Заходи.
Мы вошли, вдвоём с майором — боец осталась в переходной камере. Дверца, жужжа, закрылась. Мне вежливо указали на вмонтированное в стену сидение.
Сел. Сеньора майор стала напротив, пристально меня разглядывая. Когда под потолком загорелась красная лампочка, спросила:
— От кого и кому сообщение?
Я осмотрелся, пытаясь понять, как себя вести. Комната эта цельнометаллическая, наверняка под обшивкой свинец. Стены толстые, когда заходили — обратил внимание. В них нет ни единого просвета, даже щелей от люка; если бы не знал, где он, ни за что не догадался бы. Акустика глухая, звук слышен как бы со стороны, но больше чем уверен, подавляется здесь не только и не столько звук, последний, скорее, побочное проявление иной, более мощной глушилки. Как я выяснил позднее, в таких комнатах не работает даже мой (теперь уже мой) совершенный навигатор. Точнее, работает, но не может связаться с браслетом и вести запись. Приборы же попроще перегорают. Комната — защищённое от прослушки помещение, «допросная», сигналы из которой наружу не вырвутся, а вся электроника внутри подавляется. А красная лампа — знак того, что система подавления работает. Значит, меня приняли за информатора, доставившего «с улицы» важное сообщение от какого-то засекреченного агента. Прикольно!