- Естественно. У нас всё боевое. Знаешь, как эта штука называется?
Я утвердительно кивнул.
- «Жало».
- А какая модель?
Тут ответить не мог. В таких тонкостях не разбирался. Она назвала, словно читая лекцию:
- Скорострельная винтовка ALR-112 «Aguijón». Игломёт средней мощности и невысокой дальности стрельбы. Предназначена для ведения боевых действий в помещениях и закрытых пространствах. Достоинства: лёгкость, мобильность, высокая скорострельность. Недостатки: малая мощность и невысокая дальность прицельной стрельбы.
Я кивнул, стараясь всё это запомнить.
- Штука как раз для тебя. Ты «правило номер один» знаешь? Насчет оружия венерианского солдата?
Поёжился. Естественно, знаю. Но от её вмиг ставшего ледяным взгляда и прорезавшихся в голосе холодных ноток стало не по себе.
- «Оружие - часть тебя. Боец, оставивший свое оружие, недостоин носить гордое звание солдата Венеры!», - как по писанному отрапортовал я, вытягиваясь в струнку.
- А знаешь, что оно означает на практике?
Разумеется. Это знает на Венере каждый, с пелёнок. Это тоже часть военно-патриотической программы.
- Если ты бросишь или выронишь оружие, Шимановский - понизила она голос почти до шепота, - твои тесты на этом закончатся. За воротами. И это не моё правило, а Венерианского королевства. Вопросы по этой части?
Вопросов не было.
Оружие для бойца - продолжение его руки, часть его самого. Как сердце, печень или почки. Боец, потерявший оружие, равносилен бойцу, потерявшему жизненно важный орган. За такой проступок мгновенно выгоняют из армии, а в военное время даже расстреливают. Наша армия - наша гордость, защита и опора. Порядки в ней строже, чем в любой другой в мире, но это потому, что мы в кольце врагов. Нам НАДО выжить, несмотря ни на что. И такие суровые драконовские порядки - лишь составляющая выживания.
Боец всегда при оружии, в столовой, в спальне, в туалете. Без него он - никто. За пределами «имперских» секторов или во время усилений его берут с собой даже в увольнительные. Для нашего государства и общества это норма, и я только что стал частью этой нормы.
Отныне я - солдат. Боец. Настоящий. Именно это означают ее слова. И требования ко мне теперь такие же настоящие, взрослые.
«Игры кончились, Шимановский! Ты хотел взрослой жизни - получай! И отвечай за неё по полной программе, без скидок».
Я вытянулся в струнку и козырнул, благо, на мне был шлем.
- Никак нет, сеньора инструктор! Никаких вопросов!
Той моя реакция понравилась.
- Пошли, соискатель Шимановский. Будем делать из тебя человека.
* * *
Мною, как и в прошлый раз, занимались трое. «Первая», еще одна, до сей поры незнакомая тётка с суровым лицом и рваным шрамом на щеке, «Вторая», и Катарина. Сеньора майор, уже переодевшаяся в форму, в основном стояла в стороне с планшеткой, в которую время от времени что-то записывала. Остальные постоянно со мной общались, давали задания и объясняли непонятные моменты.
Для начала я повторил свои упражнения на дорожках, теперь в скафандре и с игломётом за плечом. Ну, скажу я, это что-то! Совсем не то, что бежать налегке!
Мешало всё. В доспехах я не чувствовал земли, опоры, постоянно норовил потерять равновесие и завалиться в сторону, позорно растянувшись. Несколько раз даже растягивался, чуть не умерев со стыда. Инструкторская группа делала вид, что не замечает, но про себя тётки мило улыбались.
- Ничего, поначалу всем сложно с доспехами, - подбодрила чуть позже Катарина, когда увозила домой. - Вначале все падают. К доспехам надо приноровиться, подстроиться. И это не так сложно, поверь. Зато потом сможешь спать в них, и если они не надеты, будешь чувствовать себя голым.
Я пыхтел и отмалчивался. Она права, через это надо пройти и привыкнуть. Но есть ли у меня на это «привыкнуть» время?
Время, как оказалось, было. Точнее, инструкторская группа сделала всё, чтобы оно появилось, не щадя меня.
Кроме чувства потерянного равновесия, доспехи мешали при движении, сопротивлялись, приходилось постоянно прилагать усилия, чтобы банально сдвинуться с места. Вроде небольшие усилия, но зато постоянные. Одна из инструкторов на моё замечание об этом ответила:
- А представляешь, на что будет способно твое тело, если после такого тренинга включить сервоприводы?
То, что тело адаптируется к доспеху, я понял, когда к вечеру, обессиленный, еле-еле смог стащить его. К этому моменту настолько привык напрягаться, переставляя с места ноги и двигая руками, что чуть не упал, делая первый же шаг налегке. Чем вызвал волну смеха.