Взявший карточку аккуратно отстегнул от бедра терминал и вставил её в разъём, после чего долго всматривался в миниатюрный вихрь визора, появившийся в момент считывания данных.
— Прошу прощения, сеньора, — без подобострастия вытянулся он, опустив оружие, через несколько минут, и отдал честь. Бойцы с обеих сторон от нас последовали его примеру, но честь не отдали. — Ошибочка вышла.
— Понимаю, бывает, — кивнула Катарина. — И всё же, не могли бы вы по внутренней связи вызвать Феликса Сантьяго?
Сантьяго появился через несколько минут, как и «мой» следователь, придерживающий рукой повязку на шее. После того, как охрана признала в Катарине человека правомочного, все резко перестали нас шарахаться, наоборот, захотели поглазеть. Во всяком случае, у меня сложилось именно такое впечатление. И, как я понял позднее, это было на руку Катарине — уж не поэтому ли она снизошла до того, чтобы порезать комиссара? Ради ажиотажа и зрителей?
— Ну? — Нагло обратился к ней детина. Теперь он стоял передо мной во всей своей красе. Я был без наручников, не связанный и ничем не скованный, но мысли о том, как буду рвать его по кусочкам, когда спадут оковы, вдруг в один миг куда-то испарились. Я смотрел на его лощенную ухмыляющуюся харю и физически не мог двинуться с места. Первобытный животный страх обуял меня, и я не знал, как с этим бороться.
Феликс, в отличие от комиссара, не боялся моей спутницы и зловещего ореола, образовавшегося вокруг её формы. Ему плевать на неё, и он всячески это демонстрировал. Катарина же была не из тех, кого такая реакция может поставить в тупик, в отличие от меня, она нагло шагнула вперёд, заставив сделать непроизвольный шаг назад тех, кто вошел после него.
— Сеньор Сантьяго, вы знаете, что это? — в её руке вновь оказался стилет, визитная карточка гнева Короны. Феликс узнал его, и на какую-то долю секунды испугался. Но всего на долю секунды.
— И что? — его лицо опять засияло наглой улыбкой. — Сеньора королевский телохранитель хочет напугать меня этим кинжалом? Ах, как мне страшно!
На Катарину его бравада не произвела впечатления. Она, словно робот, затвердила заученный текст:
— Сеньор Сантьяго! Её королевское величество Лея Первая Веласкес крайне недовольна работой гвардии, конкретно вашего управления и особенно вами. Она выносит вашему управлению порицание и предупреждение, а вам… — Пауза. — Вас за неоднократные нарушения закона, превышение полномочий и издевательство над задержанными, приговаривает к смертной казни.
Феликс не успел ничего сделать. У него хорошая реакция, хорошая скорость, сравнимая с моей, модифицированной, но Катарина буквально размазалась в воздухе — заметить, что она делает, никто из присутствующих не успел. Не говоря о том, чтобы помешать. Через секунду тело Сантьяго, словно куль с дерьмом, повалилось на пол. Из кадыка, погруженный на всю глубину лезвия, торчал «скорбящий ангел».
Тело бугая ещё хрипело, пару раз дёрнулось в конвульсиях, но исход был предрешён. Окружающие подались в стороны, словно отхлынув от нас, но ни одна рука не подняла оружие. Все смотрели на кинжал, недоумённо и ошарашено. Видать, нечасто её величество пользуется таким приёмом, тем более для того, чтобы наказать рядового, пусть и продажного офицера гвардии. В глазах «моего» комиссара я увидел особый ужас, от лоска того самоуверенного подонка, что свысока смотрел на допросах, не осталось и следа. Она сумела его удивить.
— Сеньоры, эта смерть — предупреждение всем вам, — обратилась Катарина к присутствующим. — Её величество недовольна коррупцией, захлестнувшей гвардию с головой. Некоторые ваши коллеги открыто кормятся с рук серых личностей и даже криминальных авторитетов. Знайте, терпение её величества не безгранично, и она в состоянии разрешить проблему одним махом вместе с интересующими её людьми. Благодарю за внимание.
Очнулся я от того, что вышел из помещения на свежий воздух. Оказывается, после её речи я впал в ступор, и она тянула меня за руку до самого выхода, как маленького мальчика.
— Ты как? — это мне, с участием. Вроде в голосе даже прорезались капли сострадания.
— Нормально. — Я попытался подобраться. — Подумаешь, труп увидел! Точнее, убийство.
Она усмехнулась.
— Убийство убийству рознь, малыш. Как и труп трупу. Через это все проходят. Сначала надо увидеть, потом убить самому, и только потом появится невозмутимость. Так что, можешь не храбриться, это нормальная реакция, ты молодец!
Кажется, она серьёзно.
— Спасибо. А закурить есть?