Одно ловкое, но аккуратное движение, и горло комиссара обагрилось кровью, хлынувшей ручьем на столешницу, заодно заливая рукав моей старой знакомой. В глазах ее плескалось удовлетворение и чувство глубокого превосходства, она держала «бабочки» перед глазами бледного как смерть комиссара, заставляя дергаться в конвульсиях.
– Ты прав, малыш, ты не обязан исполнять то, что написано в этих документах. Без прямого приказа начальства не обязан. Это называется бюрократия, твое поле битвы, и ты на нем выиграл. Но не учел, что мы не играем по правилам. Я могу убить тебя в любой момент, просто так, потому что мне этого хочется. И мне ничего за это не будет. Не веришь?
Комиссар захрипел и дернулся, но вновь был прижат к столу.
– Я скажу, что ты напал на меня первый, а этот юноша, как единственный свидетель, мою версию подтвердит. И максимум, что сделает Лея, вернувшись, – погрозит пальцем. Ты ведь подтвердишь эту версию? – обратилась она ко мне.
Мне было дурно от вида крови, но я держался. И четко кивнул в ответ:
– Разумеется!
– Да не дергайся ты!
Она несильно ударила комиссара в спину, после чего подалась назад и отпустила.
– Ты все понял?
Тот сполз на колени и прижал к горлу ладони, одновременно зажимая подбородок, пытаясь как-то уменьшить горячий красный поток.
– Вы еще пожалеете! Оба пожалеете!
С показной ленцой Катарина обошла стол, села на место и вытянула ноги.
– Ничего-то ты не понял! Ну да ладно, дело твое. Рана не глубокая, и вообще не рана, ни одной жизненно важной артерии не задето. Сейчас кровь свернется и… Все. Это так, о текущем.
Ленивый вздох.
– Теперь к главному. Я забираю мальчишку. Любые ваши помехи буду расценивать как агрессию и реагировать адекватно. Поясню, если с той стороны шлюза меня встретят во всеоружии, это будет означать, что на тот свет, кроме тебя, отправится еще несколько человек. Оставшихся же, кого не успею, добьют мои подруги, и поверь, эти ребята будут искренне сожалеть, что не погибли от моей руки.
Молчание.
– Это всё, пошел вон! – Она пнула его ногой. – Да, документы не забудь.
Я сидел с отвисшей челюстью минуты две. Она вновь активировала планшетку с моим досье, тактично ожидая, когда я выйду из ступора. Когда это удалось, бросила:
– Что, на твой взгляд, не так?
– Ты вся в крови, – только и смог сформулировать я.
Небрежное пожатие плеч.
– Переживу. Главное – результат. А он есть. Наш мальчик наложил в штаны.
– Но на выходе люди! Вооруженные люди!
– И что?
Интересный вопрос. Действительно, и что? Что они ей сделают?
– Но это гвардия! Не какие-то бандиты!
– Шимановский, ты ничего не понял? – Она оторвалась от своего занятия и усмехнулась мне в лицо. – Все, что я сказала, на самом деле так. Я убью этого сукина сына, как и любого, кто посмеет заступить мне дорогу. И мне ничего за это не будет. Это знают и он, и его подельники. И насколько бы продажны они ни были, насколько ни преданы своему хозяину, дорогу мне никто не заступит.
– Потому что своя жизнь дороже любых денег хефе, – закончил я за нее. – А раз за тебя придут мстить, то они покойники в любом случае, вне зависимости от того, убьют тебя или нет.
Она довольно оскалилась, дескать, молодец, затем бросила капсулу и поднялась.
– Все верно. Ну, ты как, готов?
Я тоже поднялся, мои коленки отбивали чечетку.
– А если найдется хоть один идейный? Если заступит? И покажет этим нездоровый пример остальным? Геройство – заразная штука!
– Как ты думаешь, почему я в форме? – вместо ответа, глубокомысленно вопросила она.
Я не нашел что сказать.
В руке Катарины появился игольник, маломощный ручной игломет, но большего в помещении и не требовалось.
– А это на всякий случай. Именно на такой, о котором ты сказал. Ну как, готов?
Я несмело кивнул.
Она нажала на сенсор управления шлюзом, гермозатвор плавно поехал вверх.
– Пошли.
Нас ожидало шесть человек с оружием, правда огнестрельным, и без доспехов. Судя по лицам, никто не спешил лезть на рожон. Гвардейцы испугались, не каждый день к ним в гости заглядывает кровожадный ангел семьи Веласкес, не знали, как реагировать.
– Проблемы, мальчики? – усмехнулась им в лицо Катарина, показно убирая игольник за пояс. – Что-то не так?
Один из них, самый здоровый, перекрывающий спиной выход из помещения, опустил пистолет и посторонился.
– Никак нет, сеньора.
Остальные последовали его примеру, опуская оружие. Внутри у них клокотала природная, заложенная в гены любого представителя любой силовой службы планеты ненависть к «этим чертовым шлюхам, которым слишком много позволяют», но дальше клокотания не пошло.