и шагнул в бирюзовую воду
(будто за руку что-то вело).
И, мотивчик старинной баллады
напевая тихонько под нос,
неизменную лютню, как чадо,
на руках над волнами понёс…
Лёгок путь – если ветер попутный,
В бурдюке – согревающий грог,
И с тобой неразлучная лютня –
Та, с которой прошёл сто дорог…
Наслаждаясь единством с природой,
ты сидел и прихлёбывал эль.
Вкруг костра ветерком-колобродом
увивался невидимый эльф.
Ты прислушался к шелесту: – Ну-ка!
Что ты шепчешь, приятель? Напой!
Лакированный гриф сам лёг в руку.
Дробный ритм отбивая стопой
в такт клокочущим пенным бурунам,
взяв аккорд, ты подправил колки.
И проворные пальцы по струнам
заметались, точны и легки.
Словно капли, посыпались ноты,
и мелодия вдруг пролилась
звонким ливнем. Невидимый Кто-то
в бесшабашный ударился пляс.
Устилавшая землю покровом,
шелестя, закружилась листва.
Ожила, пёстрым платьем махровым
облегла гибкий стан существа,
что металось в чарующем танце.
Погружаясь всё глубже в астрал,
ты качался в мистическом трансе
и – не в силах прерваться – играл.
И, впиваясь – то нежно, то грубо,
пальцы жадно блуждали по ней.
От тепла юной плоти суккуба
страсть и страх разгорались сильней.
Весь дрожа, ощущая руками
сладострастие девы нагой,
ты… разбил лютню. В щепки, о камень.
И отчаянно бросил в огонь.
Захлебнувшись нестройным трезвучьем,
ветер яростно взвыл, разметал
по поляне горящие сучья.
И на землю обрушился шквал.
Что потом? Всё отрывисто, смутно.
…Ты сжимаешь разломанный гриф.
Ураган – как несчастную лютню –
разбивает кораблик о риф.
А по берегу мечутся люди…
Их смывает громада-волна…
…Ты проснулся. В руках твоих – лютня.
Боевая подруга, жена.
Это сон. Только сон. Но как чуден!..
Девять румбов. Семь футов под киль.
Но молчит опечаленно лютня.
И на море безжизненный штиль.
Долог путь. Пилигрим бесприютный,
Что успел в это жизни, что смог?
Ни семьи, ни друзей, только лютня –
И ещё десять тысяч дорог.
Святоносский маяк
Маяк установлен в 1862 году на мысе Святой Нос (Кольский полуостров). В первую же зимовку от цинги из шести человек команды погибли пятеро. Сам смотритель (унтер-офицер в отставке Филиппов) выжил, но по причине перенесённой болезни оставил службу на маяке, на смену ему пришёл отставной унтер-офицер Алексеев. В следующую зимовку от цинги на маяке погибла вся команда – кроме смотрителя.
Вильд (флюгер Вильда) – простейший прибор для измерения скорости ветра.
Среди суровых северных широт,
где не родит земля ни льна, ни хлеба,
где месяц длится ночь, и всех щедрот –
полярное сияние в полнеба,
в оковах вековечной мерзлоты
спят мёртвые поморские посёлки,
стоят пусты раскольничьи скиты.
Всевластны ветры, вороны и волки –
здесь, от царя и Бога вдалеке,
где коротает век моряк вчерашний
на дальнем Святоносском маяке –
во вросшей в скалы светоносной башне.
Зажаты в беломорские тиски
семь человек на остроносом мысе.
Здесь водка не спасает от тоски,
и от больных, с ума сводящих мыслей.
От смертоносных щупалец цинги
не спрятаться за стенами в остроге.
Здесь не беда, что встал не с той ноги,
а радость – оттого, что держат ноги.
…Который день бушует океан,
на вильде то и дело восемь баллов;
и руки старика (он спит – он пьян)
всё тянутся к незримому штурвалу.
И не таких сгибает жизнь в дугу.
От инвалида в море мало толку –
собачьей смерти ждать на берегу
сточившему клыки морскому волку.
…Метель кружит над шпилем маяка,
по одному людишек прибирая,
хромым калекой брезгует – пока.
А шестеро – лежат рядком в сарае.
Их даже не схоронишь по-людски.
Но души ждёт небесная обитель.
Ведь звёзды – это тоже маяки,
и, значит, – каждой нужен свой смотритель.
А тот – один на вымерзшей земле –
кому досталась доля страстотерпца,