С провинившимися остается Психолог, которую дети называют тетей Варей, а взрослые знают, что она любовница и любимица самого "полковника Гены".
Нюра спешит за кипяченой водой, медсестра за марганцовкой, которую капает несколькими капельками в фасолеобразый лоток, затем начинается тщательная промывка и протирка глаз пострадавшего, затем мальчикам приносят сахарное печенье и на троих банку сгущенки.
Их больше не ругают. Сгущенка разлита по блюдечкам, как котятам, печенья всем тоже выдано поровну — по пять штучек, затем все пьют чай и виновато молчат, особенно Витька, ведь из-за него разгорелся весь этот сыр-бор.
Завтрак закончен, но озорников никто не собирается отпускать "на свободу". В группу, где Алла Федоровна учит всех хорошим новым стишкам:
"Мы делили апельсин,много нас, а он один:
это долька для ежа,это долька для стрижа,
эта долька для бобра,а для волка — кожура.
Он сердит на нас, беда,разбегайтесь кто куда!"
Детские писатели той поры честно отрабатывали “системные” хлеба, получая дачи и ордена, госпремии и машины…
Малыши действительно с визгом разбегаются по углам, оставляя в центре комнаты Бабанина Вальку в маске страшного волка и приземистую хохотушку Аллу Федоровну…
"Гусиная кожа" застывшей пшенной каши сообщает миру о том, что санаторных малышей закармливают, и что пшеничной каши с черными "гусиными" пупырышками они не переносят ни на вкус, ни на вид… Такую кашку ведрами тянут по привычке технические работницы санатория своим спинкам-свинкам, которых ближе к осени колет старик Никодимыч ночной сторож и кухонно-камбузный попрошайка, ежедневно пьющий горькую у себя в сторожке.
К этой "горькой" ему как раз и не хватает кашки с неприглядной гусиной кожицей, которую он в вздабривает из "утренней" чекушки, за которой следует "обеденная" да еще чекушка на ужин. Три чекушки к ночи делают из него к полночи личность крайне чувствительную, хоть и без предрассудков… Он видит "зеленых", но еженощно пытается с ними договориться. Вот они ему и советуют разнообразить свой рацион. И тогда Никодимыч вновь взбодряет из "утренней" чекушки застывшую манную кашку, которую малыши называют молочным клейстером, и сетует, сетует, сетует, что еще не все доступно его пониманию, и что эти "зелены" сводят его с ума…
17.
— В каждой избушке – свои игрушки, — нравоучает тетя Варя и мягко добавляет, — а мы с вами, гвардейцы, будем рисовать волшебных зверей:
— Я нарисую пиратов! — сообщает всем озабоченно пострадавший с утра Витек. — У одного будет выбит правый глаз, а у второго — левый.
— Но они должны быть у тебя похожи на зверей, — настаивает тетя Варя.
— Не переживайте, будут! У одного будут, — тут Витька выразительно посмотрел на Жорку, — рога и копыта, а у второго, — взгляд Баландина упал на Искренко, — будут клыки и хвост!
— Ах, так, — обиженно взвыл Володька Искренко, — тогда я нарисую осла!
— А я, — сказал примирительно Жорка, — нарисую других, которых я видел вчера: Солнце-ежика и Радугу-дугу!