Чу, чудится ей, что крадется за ней маленький чудик — барабашка не барабашка, а вполне самый земной малыш…
Никак новенький?! Экого паразита подсунули!..
Прочие крепко спят, они свое отчудили, от рассвета и до полуночи, а этот, стало быть, только приступает, при явной недотяжке до метра в кепке, а уже вурдалак или лунатик!..
Мишка ступает по лунной дорожке, пробегающей рябью от тюлевых занавесок по дощатому полу. Доски пола хорошо пригнаны друг к дружке, тщательно оструганы и окрашены светло-коричневой краской, из-под которой не пробиться ни сучку ни задоринке. По такому полу можно не ходить, а скользить!
Мишутка скользит легко и радостно. Глаза его закрыты. Он спит. Но это удивительный сон, потому что мальчик словно видит в какой-то странной реальности, как увязываются вслед за ним скользить по полу двое огольцов – Веничка и Вероника. Но в отличие от Венички, их детские тельца спят, а в пространстве парят их астральные двойники, которых увел за собой Мишутка…
По небу проскальзывают облака. В такие минуты видимый мальчик замирает, а невидимые проекции уходят в густую тень, но только тогда и замечает их Нюра, ведь они светящиеся, словно серебряные, паутинные изнутри, на тонких шлейфах от спящих.
– Господи, – охает нянечка. – Да он, никак, душегубец какой аспидный! Это зачем же ему эти двое понадобились? Что он задумал, Господи?!..
За аршином – шесток,за шестком – колосок,
колоском к колоску…спать тебе на боку!
Начинает напевно приговаривать Нюра, осеняя попеременно то себя, то детские тени крестным знамением. Проходит вечность, длящаяся несколько томительных секунд после пропетого "казенной" старицей заклятия, прежде чем Мишка рухнул, как подкошенный, на пол.
Астральные проекции спящих, будто на резиночках оттягиваются к детским кроваткам – Веничкин астральный двойник чуть более неуклюж, чем хрупкая тень спящей Вероники. Веничка астральный сразу находит Веничку спящего, и почти незаметно сливается с ним воедино.
Астральная Вероника невесомо присаживается на койку к Верке и вдруг оборачивается. Вероника рассматривает свое спящее тельце с неожиданным любопытством и внезапно впадает в невольный недетский ужас: что делает та спящая Она на своей кроватке – ведь их не может быть Двое! Значит, она умерла?
Астральный обморок спасает ее от разрыва жизненной связи со своим физическим существом…
Внезапно Верка открывает глаза. Только что во сне она испытала нечто ужасное – опыт отторжения себя от себя! Она сидела на кроватке и видела свое лежащее тело; она парила с двумя мальчишками над полом, ей хотелось отрываться все выше и выше, но ведущий их за собой мальчик почему-то упал прямо в центре необычного мира, в который она неведомо как попала, и в котором чуть не осталась навеки.
Верка, еще и не проснувшись по-настоящему, начинает сипло орать, в это время Мишутка продолжает лежать посреди палаты на полу, прямо на лунной дорожке, а Веничка безмятежно посапывает в две дырочки.
Теперь он спит в своей коечке по правую сторону от кровати Мишутки, а Верка, переплетясь с Вероникой, бьется в недетской истерике в кроватке слева, пустой, в которой нет сейчас никого, поскольку первым, прямо на полу вслед за Веркой, просыпается Мишка, и начинает тихо скулить. Мальчик не понимает, почему он лежал на холодных досках, тогда как все остальные спали себе и… пели:
За аршином – шесток,за шестком – колосок,
колоском к колоску…спим себе на боку!
Мишка ступает по лунной дорожке, пробегающей рябью от тюлевых занавесок по дощатому полу… в небо. Потому что небо отражается в проемах деревянных опор крыши "финского домика" спального санаторного корпуса. В предпотолочном Преднебесье чернеют косые рифленые скобы металлической арматуры. Сквозь них, в косые зрачки пространства смотрит неведомый малышам Бог, до которого не докричаться даже Нюре "медальной", но который опекает мир "раздвоившейся" Вероники и усмиряет малыша-луноходца.
13.
Утром Надежда Филипповна забирает всех троих в изолятор. Жорке обидно. Его к приятелям в изолятор не берут. Изолятор, в отличие от общей палаты, разделен красивой китайской ширмой, на которой пасутся яркие цветные павлины на фоне цветочных чаш желтого лотоса. За ширмой лежит перепуганная ночью Верка и пьет бромистую микстуру. Мальчишки не пьют ничего. Целый день они играют в шашечные поддавки.