– О, вот и командир. Пошли Зельц, пора уже отсюда ноги делать.
** Автор – Александр Конторович.
Невзирая на непривычность конструкции моста, когда я вышел из караулки со следующей охапкой барахла, установка зарядов была закончена. Заметив, что двое из «группы поддержки» расположились с пулемётом прямо на мостовом настиле, я направился к ним.
«Ба, знакомые всё лица!» – подумал я, узнав экс-майора и «карманного мента».
– Что же вы, товарищ Трошин, так неграмотно пулемёт поставили? Сместитесь метров на пять в сторону, вон, какой хороший бугорок виднеется! – и я рукой показал направление.
Тот покосился на меня, но, ничего не сказав, встал и, подхватив пулемёт, потрусил в указанном направлении.
– Внимание! – раздался за моей спиной голос Люка. – Похоже, у нас гости!
Я метнулся к мотоциклу и подхватил лежащий в коляске ППД (по моим ощущениям баллистика ТТшного патрона лучше подходит для огневого контакта на дальней дистанции), после чего залёг за «караулкой», контролируя наш левый фланг. Сигнал по рации нашим я подать не мог, поскольку не надел гарнитуру и не включил рацию, не желая демаскировывать себя перед немцами, сторожившими мост, однако я уверен, что Люк это уже сделал.
– Тоха, рацию включи, – крикнул он мне.
– А гады где? – тут только я заметил, что Саня наблюдает за окрестностями в «совиные глазки».
– Ещё метров двести. Они только из деревни вышли.
Воспользовавшись паузой, я достал из подсумка рацию, включил её, и, сняв каску, надел гарнитуру. Два раза «щёлкнув» тангентой я сказал:
– Арт в канале. Я теперь на связи.
– Арт – Фермеру. Что там у вас?
– Гости идут, сколько – пока не понятно. А вы что там копаетесь?
– Да старый и опытный склад досок нашёл, теперь там со спичками балуется.
– Стойте! Пожар же нас подсветит! – но в этот момент на другом берегу начал разгораться огонёк.
– Да вашу-Машу!
– Люк в канале. До «гостей» – сто пятьдесят метров! Насчитал около двух десятков.
– Фермер в канале. Подпускайте метров на шестьдесят-восемьдесят и мочите.
– Понял тебя. – Хором откликнулись Люк, Тотен и я.
– Люк, давай отсчёт дистанции! – сказал я.
– Тотен, целься в середину силуэта. Прицел – на «сотню».
– Сделано.
«А ведь это – наш первый настоящий бой! НЕ засада, не попытка вывернутся из критической ситуации, а первое осознанное столкновение с противником!» – подумал я. «И, что самое необычное – я совершенно не волнуюсь. Нет, от выброса адреналина меня «потряхивает», конечно. Но коленки друг об друга не стучат, в ушах басовые барабаны не бухают… Странно…»
И тут загрохотал пулемёт Трошина, выпустив длинную, в пол-ленты, очередь. «Ой, бля! У них-то рации нет, а голосом мы их предупредить забыли».
– Люк, дистанция?
– Девяносто пять, по дальномеру.
На дороге замелькали вспышки винтовочных выстрелов, а, через десяток секунд к ним добавилась пульсирующая вспышка пулемёта.
– Алик, пройдись по стрелкам. Только короткими. Целься на палец ниже вспышек, – это в рацию – Тотену.
Вдох, длинный выдох… «Посадив» огонёк вражеского пулемёта на мушку, даю две короткие. Откатываюсь за караулку.
– …ты его загасил – слышу голос Люка в наушнике.
Пламя на том берегу разгорается всё сильнее, освещая весь пятачок перед мостом
– Трошин, Дымов! Как вы там? – ору я, что есть мочи.
– Ранен Трошин! – еле слышно доносится ответ. «Ёшкин кот!»
Осторожно выглядываю из-за угла. Количество вспышек на дороге явно уменьшилось.
– Урррраааа!!! «Это ещё что такое?» – недоумённо пытаюсь понять я.
По мосту в рост бегут человек пять. Оживает пулемёт на дороге, правда теперь, его оттащили в одну из придорожных канав. Двое из бегущих по мосту спотыкаются и падают. Нехорошо так, как куклы. Стиснув зубы и матерясь про себя, начинаю снова выцеливать пулемётчика. Вдох-выдох, вдох-выдох. Когда я последний раз стрелял из такого агрегата на стрельбище (там, правда, был ППШ), то уверенно попадал первой очередью в сигаретную пачку на полсотни метров. У ППД кучность должна быть похуже из-за отсутствия компенсатора, но «попитка – не питка», как говаривал один исторический деятель мину… тьфу, ты, нашего времени.
Автомат вздрагивает в злой, короткой, на три патрона очереди. Так, немного сместить точку прицеливания… Ещё одна очередь… Несколько пуль бьют в стену караулки… Это немецкие стрелки пытаются достать гада, не дающего спокойно работать их пулемётчику. По пехотинцам щедро отрабатывает пулемёт Тотена. Слышу за спиной топот.
– Тоха, это я. Фланг им сейчас загну, – полукричит-полушепчет Люк и скрывается в предрассветной мгле.
Спустя несколько бесконечно долгих минут?… мгновений? Слева слышатся отрывистые очереди люковского эмпешника. Пользуясь наличием у него ПНВ, Саня на выбор отстреливает немцев.
Взрыкивает мотор «круппа», и фары, с которых сняли светомаскировочные шторки, освещают дорогу. Несколько согнувшихся фигур пытаются отступить к деревне, но пулемёт Алика и автомат Люка валят их на землю.
Затем была лихорадочная погрузка оружия и других трофеев в грузовики, скоростное «штопанье» Доком Трошина – в кузове «опеля», при свете фонариков. Бывшему майору повезло, пуля попала в спину по касательной, и, отрикошетив от лопатки, вылетела наружу, раскроив, правда, как ножом мышцы и кожу.
Тела двух погибших на мосту бойцов мы взяли с собой: это был тот молодой москвич, что собирался с Сотниковым идти к фронту и окруженец с разбитым лицом, которого я вытащил из сарая. Лейтенанту Сотникову, который поднял бойцов в идиотскую и бессмысленную контратаку на пулемёт, Фермер чуть не разбил лицо. Правда, подержав сопляка «за лацканы» и матерно высказав в глаза все, что он думает по поводу таких командиров, Саша несколько поостыл и пообещал разобраться, сразу после того, как мы прорвёмся.
Мост мы подорвали, как только колонна была готова к движению. Фейерверк был знатный!
А с учетом того, что Бродяга спалил весь запас пиломатериалов, приготовленных для ремонта моста, можно смело рассчитывать на то, что немцы с ремонтом провозятся как минимум два-три дня.
Рогово мы очень удачно объехали по просёлку, и, смешавшись с потоком немецких колонн, идущих на восток, проехали по шоссе ещё несколько километров, после чего свернули с трассы на север, на одну из рокад и остановились в лесу в паре километров от шоссе.
Как там великий русский поэт-лейтенант написал: «…тогда считать мы стали раны, товарищей считать…».
Расположившись на днёвку, мы устроили разбор полётов, совмещённый с подсчётом трофеев.
– Ну, что же, товарищи, – начал командир, – домашние заготовки реализуем на «четыре-пять», а как только начинаем импровизировать, лоховство так и прёт! Саня, ну ёж твою медь! Что мешало дрова запалить на три минуты позже? План перевыполнить хотел? А в нашем нелёгком деле, перевыполнение плана – это трупы лишние, и хорошо, если чужие!
Теперь ты, товарищ старший лейтенант! – это он уже мне. – Сработали великолепно, даже не ожидал! Но долбоносиков кто контролировать будет, Пушкин? Дернись этот горе-пулемётчик на двадцать секунд раньше, и немцы бы просто оттянулись в деревню, связались бы с гарнизоном в Рогово и всё! Аллес капут!
– А вы, товарищ лейтенант? – это уже Люку. – У вас же опыт! Проконтролировать действия более молодого и горячего товарища впадлу было? К остальным у меня претензий нет. Кроме… Саша стремительно поворачивается к Сотникову:
– «Мы бились, бились, пока на хер не разбились!» Это – ваш принцип товарЫщ лейтенант?
Какого, длинного и деревянного вы в атаку пошли? Подсвеченные со спины пожаром, на окопавшегося противника? Из-за таких тупых «инициативников» мы сейчас под Смоленском дерёмся, а не под Варшавой. Блядь, у вас в училище что, пришедшим на занятия по тактике стакан в самом начале наливали – для памяти? Или, наоборот – в задницу пользовали? И никто, поэтому туда не ходил? Уж что-что, а «фитиль вставлять» командир умеет!