— А! О! Умираю! Спасите! — орала Тесс и смеялась как сумасшедшая.
Лакей с ужином застал их уже целующимися. Тесс отскочила и снова накрылась простыней с головой. Ретт забрал еду и они устроили варварский пир прямо на постели. Он кормил ее с рук, она его. Облизывали пальцы друг другу и болтали.
— Ты живешь в приюте? Сирота?
— Угу. А ты графский сынок.
— Да. И кем ты будешь, когда покинешь приют?
— Богачкой. А ты?
— Военным. — он сказал это как-то грустно.
— Что такое? Не нравится быть военным?
— Вообще-то… не очень. Но это большой секрет.
— Я его сохраню, графский сынок.
— Маленькая дикарка, я сейчас снова тебя отшлепаю.
Сил на любовь у них не сталось, а сытость совсем сморила. Они улеглись но все продолжали болтать, переплетая пальцы и вяло целуясь. Ретт нюхал ее волосы, Тесс щекотала его бока. Дурачились, смеялись, целовались.
— Ты одна в семье?
— Младший брат. А ты?
— Старший брат, и трое младших: брат и две сестры. И еще один кто-то на подходе.
— Твоя мать беременна?
— Угу.
— Фу! На старости лет!
— Она оборотница, дура ты деревенская. Они рожают дольше чем люди.
— Насколько дольше?
— Лет до восьмидесяти точно. А маме всего сорок два.
— У нее же уже пятеро!
— Они с отцом алфа-пара стаи. Она будет рожать и рожать и рожать… Это необходимо.
— Почему?
— Чтобы мы были сильны. Волки сильны стаей.
— Фе! Я никогда не буду рожать! — фыркнула Тесс.
— С чего это?
— Да вот еще! Кому нужны эти дети, обуза одна.
— Мда, сразу видно, что ты мелкая и глупая.
— Сам глупый.
— Может мне родишь.
Тесс сглотнула. И правда, они ведь тут… не только разговоры разговаривали, а еще и любовью этой самой занимались. Сколько раз она уже оттирала с бедер его семя? Тесс никогда не думала о таких последствиях «права». Матерь сущего, а что если у нее будет ребенок! Она посмотрела на Ретта — темноволосого с квадратным «фамильным» шефердовским подбородком и красивыми темными глазами. Наверное, симпатичный будет… Но Матерь сущего, ребенок! Да на какие деньги она будет жить и поднимать ребенка! Нет! Нет и нет!
— Но… с первого раза наверное не бывает, — с надеждой поглядела она на Ретта.
— Еще как бывает.
— И что мне делать если будет ребенок?!
— Напишешь мне, я заберу. Отец только рад будет.
— Напишу… и заберешь? — прищурилась Тесс.
— Ну конечно. Он же будет с оборотнической кровью. Будет расти в стае.
— И станет военным как ты?
— Да. Станет. Все оборотни военно обязанные. Мы служим короне. — он как-то странно нахмурился.
— Тебе это не нравится?
— Это не обсуждается. А кто обсуждает, отправляется на эшафот как изменник. Так что придержи язык, дикарка.
Тесс насупилась. Ретт нежно извиняясь погладил ее по щеке.
— Ну ладно тебе… Если будет ребенок, обязательно сообщи мне.
— Ага, обязательно. Вот еще растить твоего выродка на свои деньги.
Он убрал руку и глаза его опасно потемнели. Но Тесс уже было все равно. Какая же она дура! Вот правду говорят что все девчонки дуры. Правду говорят, что нельзя подпускать к себе мужчин! Нельзя ни за что! Возомнила уже, что раз они тут нежно целуются, мило болтают и занимаются всякими непотребствами, то он позовет ее с собой в столицу. Ведь подумала же, что между ними что-то большее чем «право»! Что этот графский сынок не такой как все дворяне. А вот он какой! Будет ребенок — заберу, а ты никому не нужна!
Тесс откинула простынь.
— Я еще нужна тебе?
Он молчал.
— Ну?! Говори нужна нет? Ты в своем праве. Будешь еще делать со мной это?
— Что на тебя нашло?
— Ничего! Раз нет, так и делать мне больше тут нечего!
Она стала поднимать одежду. Шеферд молча смотрел.
— Ну? Что молчишь?
Шеферд вздохнул и кивнул на дверь: иди мол.
Тесс надела панталоны и нижнюю сорочку, отвесила ему книксен.
— Спасибо за вашу щедрость, граф Шеферд. Всего наилучшего.
Выскочила в коридор и замерла. А может… Может позовет? «Тесс! Вернись!» — почти слышала она его голос.
Но все было тихо. Тесс постояла еще минуту и изо всех сил зажмурилась. Ну и пропади ты пропадом, Эверетт Шеферд!
Она быстро оделась — постыдно, торопливо, в коридоре — и пошла вниз. Вот только реветь еще не хватало! Не дождетесь, мистер графская задница.
Внизу ее встретил лакей со свечой. Жестом указал пройти в кабинет. В кресле у стены дремала старуха Хард, а за письменным столом сидела графиня-обортница. Просматривала какие-то бумаги, отдавала распоряжения замершему тут странному типу. На слугу был не похож, здоровенный, мощный.