— Императорская советница данмерской крови. С послевоенных лет неразлучна с Мидом, — прошелестел Незаметный. – Куда он – там и она. Тихая, замкнутая, всезнающая, исполненная терпения и понимания. Всегда носит кожаную маску – в сражении на Красном Кольце ее ранили магической вспышкой. Угодили прямо в лицо, какая трагедия.
— Нельзя ли чуток подробнее? – Тони торопливо заглотнул остатки эля в кружке и плеснул еще. – С какой стати эта леди вдруг заполучила такую власть над императором?
— Когда после битвы Красного Кольца столица была освобождена, альтмеры отброшены прочь, но еще не разбиты окончательно, силы наших легионов иссякли, — тяжелые, набрякшие веки Николетты опустились, наполовину прикрыв глаза. Она говорила медленно, стараясь как можно точнее описать события, свидетельницей которых ей довелось стать больше десятка лет назад. – Все в окружении императора и сам Мид понимали, что победа – лишь краткая передышка. Альтмеры отступят, соберутся с силами и вернутся. Либо же втянут императора в бесконечные переговоры, где им нет равных. Империя разорена и обессилена войной, половина солдат в легионах выкошена, а у эльфов на Саммерсете наверняка сохранились нетронутые резервы. В ставке царила сдержанная паника: нельзя останавливаться, но нет возможности продолжать бои дальше. Пока у альтмеров остается призрачный шанс, они никогда не смирятся с поражением. Даже если они изволят подписать мир, не уставал твердить скайримский генерал Джонна Старк, то лишь на своих условиях. На тех самых, с которыми они явились к императору в самом начале войны. Требовалась решительная, безоговорочная, полная победа, которая вынудит Доминион смириться, — редгардка остановилась перевести дух и продолжила: — И вот тогда в ставке объявился этот парень с севера. Назвался Лойдуром. Молодой совсем, еще молоко на губах не обсохло, а уже чародей второй ступени из коллегии Винтерхолла. У него имелись потребные бумаги, заверенные личной печатью Верховного мага, а вдобавок – отлично подвешенный язык. Он клялся, якобы придумал надежный план, как спасти Тамриэль. С ним изрядно потолковали агенты из младших Клинков, сочли неопасным и привели ко мне… Я поговорила с Лойдуром и сочла нужным представить его императору. Да, это моя вина, моя ошибка, мне с ней жить и мне её исправлять. Император внял горячим речам магика, сделав его одним из своих советников. Для начала Лойдур потребовал немедленной, публичной и жестокой казни Наарфина, одного из пленных полководцев альтмеров. Это предложение целиком и полностью совпадало с яростным желанием большинства уцелевших жителей столицы, командующих легионов и самого императора.
— Его живьем приколотили к стене Золотой Башни, — подал голос орк. – Все парни из Восьмого, что остались в живых, притопали на церемонию и стояли в первых рядах. Как он визжал, заслушаться. И живучий оказался, гад. Почти месяц извивался, ровно червяк на крючке, прежде чем издох. Когда зашла речь о том, кто полезет снимать дохлятину, в городе не сыскалось ни одного желающего. Даже деньги хорошие сулили, да никто не захотел марать об него руки. Я из столицы ушел тогда с армией на Саммерсет, вернулся спустя полтора года и первым делом пошел глянуть, как он там? Болтается, родимый. Волосья с черепа облезли, глаза вытекли…
— Халаг, дрых бы ты дальше, — торопливо попросил Тони, глядя, как на лице альтмера медленно, но верно проступает ледяное бешенство. – Уймись, очень тебя прошу. Во избежание.
— А я что, я чистую правду говорю… — пробурчал Халаг. – Так ему и надо. И Наарфину, и всему их поганому эльфячьему племени. Вы б видели, что альтмеры творили в столице – сами со мной согласились. Драные Уши, хорош исходить пеной из пасти. Про тебя я покамест ни единого дурного слова не говорил. Ты ж не виноват, что уродился альтмером.
— С Наарфином более-менее понятно, но про таинственную Катарию мы ничего и не услышали, — напомнил Тони.
— Дойдет очередь и до нее, — заверила Николетта. – Почтенный гро-Харр очень верно описал казнь Наарфина. С ним покончили, однако в руках людей императора оставалась еще одна высокородная эльфийская пленница, леди Араннелия. Та самая, что командовала войсками альтмеров в битве Красного Кольца. Ее тоже намеревались казнить, но чародей потребовал сохранить леди жизнь. Араннелию разместили в камере с видом на Золотую Башню, чтобы днем и ночью она могла видеть агонию своего соотечественника и соратника. Лойдур убедил императора в том, что единственный выход из положения, в котором оказалась страна – рискнуть напрямую обратиться к богам. Не к Кругу Девяти, раз они не вняли мольбам страдающих и пальцем не шевельнули ради помощи людям. К тем, кто древнее, старше и неизмеримо могущественней – к Принцам Даэдра. Мучения Наарфина, как я понимаю, соткали некий путь из Тамриэля в Обливион, план бытия высших существ. Чародей провел ритуал, и одно из божеств, как по ступенькам, спустилось оттуда сюда, воплотившись в предложенном сосуде из плоти и крови. В леди Араннелии. Ставшей с тех пор бесконечно умудренной, искушенной в понимании душ и донельзя преданной трону советницей Катарией.
Тони изумленно цокнул языком. Рингилл, казалось, обратился в статую, внимающую каждому слову бывшей предводительницы Ордена Клинков. Халаг скептически хмыкнул.
— Знаю-знаю. Звучит в точности как байки пьяного нордского сказителя, — размашисто кивнула Николетта. – И все же это – правда от первого до последнего слова.
– Наш мир пережил нашествие демонов-дремора и захват власти троицей данмеров, умудрившихся стать живыми богокоролями Морровинда, — присовокупил Незаметный. – Что в сравнении с этим Принц Даэдра, занявший тело альтмерской воительницы? Досадная мелочь.
— А кто из Принцев это проделал, вы знаете? – отверз уста альтмер. – Боэтия, верно? Принц интриг, король обманщиков и предателей. Тот, чьи жрецы до сих пор не сошлись во мнении, считать свое божество принцем или принцессой, женщиной или мужчиной. Тот, в чью честь проводятся Игры.
— И он же — покровитель воинов и мстящих за нанесенные обиды. Катария оказалась гениальным стратегом, — неохотно признала редгардка. – Следуя ее подсказкам, Мид, располагая только изрядно оскудевшими легионами, вынудил армию альтмеров отступить к Золотому берегу. Его поход был триумфом тактики и военной мысли. Но вот методы, которые он применял к провинциям, отобранным у Доминиона и возвращенным Империи… Тит Мид, которого я знала, испытал множество трудностей и тягот. Он был суровым человеком, но разумным и мудрым правителем. Сознавал, что для сохранения добрых отношений порой лучше закрыть глаза на проступки и простить, чем карать оступившихся подданных налево и направо. Но Тит Мид, за спиной которого пряталась Катария, не моргнув глазом, отдал приказ сжечь дотла босмерские святилища и вырубить под корень валленвудские леса. Босмеры не простят нам этого. Никогда не простят. Вместо союзников мы заполучили заклятых врагов. Да, босмеры притихли и делают вид, что смирились, но я уверена – они ждут подходящего мгновения, чтобы воткнуть людям нож в спину и развязать новую Великую войну. Этого можно было избежать, но Тит Мид не желал ничего слышать. А потом был Лонгхэвен. Явившиеся драконы и полыхающие корабли альтмеров. Драконы! – Николетта в раздражении треснула кулаком по столу. – Драконов умели призывать Септимы, они сами были от драконьей крови. Да только последний Септим помер в год Кризиса, двести лет тому!
— Еще существуют Довакины, — прошелестел Незаметный. – Обычно они рождаются среди нордов. Довакины – причудливый каприз судьбы. Внезапно она наделяет обычного человека голосом столь могущественным и властным, что даже драконы не в силах противостоять его приказам. Сие диковинное свойство обычно проявляется в юных годах, но может оставаться скрытым до самых преклонных лет, если какие-нибудь внезапные испытания и потрясения не пробудят в Довакине его удивительную способность.
— Тит Мид не был Довакином, — отрезала Николетта. – Иначе Клинки знали бы об этом. И нордский колдун Лойдур не умел призывать драконов, я в этом уверена. Да только трудно спорить с очевидным! В Лонгхэвене были драконы, и отозвались они именно на клич императора. Спалили корабли, покружили над гаванью, перепугали всех до мокрых портков и улетели. Армия без помех переправилась на Саммерсет. Изрядно струхнувший Доминион поджал хвост и раздвинул ноги, соглашаясь с любыми требованиями. Империя победила. Настало время убрать мечи в ножны и сесть за стол переговоров, вспомнив, что все мы живем в одном мире, под единым небом. В лагере царило ликование, и мы – я, генералы Джонна Старк, Децимус, Цезоний и несколько старших легатов, а также имперский канцлер и верховный жрец Талоса – решили, что настал подходящий момент обратиться к императору. Империя спасена, говорили мы. Со всем, что случится дальше, мы в силах справиться сами, без божественной подсказки свыше. Мы благодарны советнице Катарии за ее помощь, но не смеем более навязывать ей свое общество, намекали мы. Джонна был честнее всех, откровенно заявив: леди Катарии все едино, сколько и чьей крови прольется на полях сражений. Она сделает свое дело и уйдет, а нам тут еще жить.