–Жена главного поставщика, – продолжил тем временем покупатель и, хихикнув, добавил:
– Только, кто главный, вот вопрос. Через неё все закупки ко двору. И рабы тоже.
Айса в это время примеряет на себя вынесенные ей украшения, недовольно поглядывая на себя в отполированный золотой диск на ручке вместо зеркала в руках неподвижно стоящего напротив неё раба.
– Как вы божественны, уважаемая, в этом ожерелье, – лебезит продавец перед знатной дамой, но та, выискав предательски появившуюся у глаз морщинку, недовольно обрывает его лесть:
–Не тяни, говори, чего надо.
–Подмастерье мой, помощник, – словно и не заметив её высокомерия, начинает ювелир, – ловкий был парнишка, смышлёный.
–Дай ка другое, вон то, – перебивает его дама, указывая на ожерелье с большим солнечным камнем в золотой оправе.
Ювелир шустро снимает одно и подаёт другое украшение:
–Вот и говорю, заразу он подхватил. Выгнать пришлось. Другой нужен. Что б в металлах понимал, толк в красоте знал…
–Вот это возьму, – снова перебивает мужчину Айса , не особо слушая пытающегося угодить её продавцы, и, высоко подняв бровь, замечает, что мучающая её морщинка тут же исчезает.
Ювелир заискивающе смотрит на неё:
– А как же…
Айса, опустив брови, подаёт несколько монет и, не глядя на ювелира, идёт к носилкам:
– Скоро большие торги. Я подумаю, – равнодушно бросает она чуть ли не ползающему под её ногами ювелиру.
Тот в сотый, наверное, раз низко кланяется, а женщина, не обращая на него никакого внимания, садится на носилки и задёргивает шторы.
Прервав разговор, Мясник с Покупателем провожают их взглядом и, повернувшись друг к друг, продолжают:
– И что, эти, как их… тургары, сильно дикие?– заинтересованно спрашивает Мясник, вываливший на прилавок связанногопо копытцам недавно принесённого поросёнка.
–Не то слово. И Жрец у них краснокожий. Жуткий такой. Из людей, говорят, души вынимает…
Покупатель с отвращением смотрит, как Мясник распарывает ещё дёргающемуся животному брюхо и, покопавшись там, вытаскивает сердце, и продолжает:
– И сердца жрёт… человеческие…
Глава 23
Палящее солнце раскаляет и без того горячий песок, делая жару ещё более невыносимой.
И работающие у печей рабы с нескрываемой завистью смотрят на людей, моющих в воде песок.
Между ними прохаживаются полуголые охранники в ярких шароварах, и в таких же остроконечных шапочках. Висящие на их поясах стальные сабли отражают блеск палящего солнца и, кажется, изнывают от жары так же, как и их хозяева. Изредка охранники, мечтающие хоть о какой-то прохладе, нехотя кричат и лениво бьют замедливших рабов плётками.
Стоящие по колено в воде рабы просеивают через сита морской песок, оставляя на решётке сверкающую своей чернотой железную руду.
Другие рабы в корзинах несут метеоритный песок к сыродувным печам, расположенным у вершины холмов, стараясь как бы ненароком лишний раз смочить ноги в хоть и не холодной, но всё-таки более приятной, чем дымящий песок, морской воде.
У печей работают по два раба, один из которых насыпает поверх угля в печь руду и беспрестанно монотонно вымешивает её, а другой как загипнотизированный попеременно давит ногами на опущенные одним концом в печь раздуваемые меха, наполняя её воздухом. Грязные от копоти ручьи пота беспрерывным потоком льются по их измученным от жары и сухости телам.
Корзины с готовым металлом утопающие ногами в песке рабы уносят в кузню.
И там, в единственном затенённом от света месте, раздаются звуки кувалды о железный металл и сверкающие время от времени лезвия бросают солнечные блики.
Под тканым навесом на тонких покрывалах лежит толстый фрикиец -Аслан, и тихо стонет, изнывая от неимоверной жары:
– О боги! За что вы наказываете меня, послав на этот унылый берег? Почему одни нежатся в холодных дворцах, а другие вынуждены мучиться на этой проклятой жаре. Эй, ты, – кричит он проходящему мимо рабу, – принеси мне вина! И по – холоднее!
В жаркой кузнице несколько почерневших от жары мужчин куют стальное оружие. Один из них, Немой, высокий мускулистый мужчина неопределённого возраста с длинными, ниже плеч чёрными то ли от природы, то ли от копоти волосами, осторожно выдалбливает на рукоятках мечей замысловатые узоры. В образовавшиеся тонкие канавки мужчина аккуратно вставляет серебряные нити и аккуратными ударами молоточка накрепко вдалбливает их. У основания узора, в более глубокие каёмки аккуратно льёт смолу, на которую насаживает разноцветные камешки и затем опускает рукоять на несколько секунд в холодную воду. Достав остужённое оружие, глубоко посаженные голубые глаза мужчины внимательно всматриваются нанесённый рисунок, а крепкие руки до блеска натирают его шероховатым куском кожи, смоченным в специальном растворе.