Он не боялся смерти.
Она заберёт его в свои блаженные чертоги.
Он не боялся позора.
Он сделал всё, что было в его силах, что бы противостоять этому малолетнему выскочке.
Как и тогда, несколько лет назад, он бросил вызов первым.
И, как и тогда, он проиграл.
На всё воля богов.
Мощные удары в деревянную дверь заставили Хатыма отвести взгляд от семьи и посмотреть в сторону выхода. Медленно доставая саблю из ножен он видел, как вдребезги рушиться дверь и несколько воинов пролезают в её отверстие, готовые раскромсать врага.
Он ждал.
Но ничего не происходило.
Он сделал шаг вперёд, вытянув руку со сжатым в кулаке оружием, стремясь нанести удар по самому ближнему из врагов, и взмахнул самблей.
Но тот успел отклониться назад, опустив в нерешительности руку.
Просвистев в воздухе, сабля Хатыма опустилась, а ворвавшиеся в его жилище воины, сделали нерешительный шаг назад, не пытаясь не только нападать, но и защищаться.
Хатым остановился.
Он ждал чего угодно, только не этого.
Он должен был покинуть этот мир в битве с противником, но те словно не хотели этого боя.
–Ты не умрёшь, как герой, – раздался голос Теймура и стоящие в проёме воины расступились, пропуская своего вождя.
–И твоя жертва, – каюм окинул ложе с покоящейся на ней семьёй Хатыма, – была напрасной. Ты не воссоединишься с ними. По крайней мере, сейчас. Пусть эта боль до конца жизни преследует тебя.
Остались далеко позади берёзовые рощи с малинником и светлые, залитые солнцем поляны, красные от сладкой земляники. Густой хвойный лес с хрустящей от осыпавшейся хвои землёй тёмной полосой растянулся далеко впереди вдоль горизонта. Сосны – великаны вершинами так высоко уходят в небо, что, кажется, подпирают облака, а их мохнатые ветки крепко переплелись между собой, образуя непроходимую чащу. Кислая брусника ещё только- только наливает свои круглые головки, а масляные шляпки боровиков на крепких ножках прячутся от глаз путников под опавшей листвой. Хорошо вытоптанная тропа всё дальше и дальше уводит небольшой пеший отряд от земель славличей.
Ратибор идёт впереди, ведя за собой Йорку со связанными кистями рук. То и дело девушка оглядывается на фальшиво поющего Кантимира, бодро шагающего чуть поодаль, замыкая шествие:
– Стрела летит и цель близка,
Красавица сердце открыла.
Она любви к тебе полна,
Забрав твою волю и силу!
Ратибор поднимает с земли заросший мхом камень и, повернувшись в сторону друга, бросает его в успевшего отклониться певца:
– Заткнись уже, а!
Мужчина пожимает плечами, оглядываясь на оставшийся лежать на земле камень:
– А я что? Я ничего, всё по правде. Ну, скажи, коли не так?– пытается он вывести Ратибора из себя, но тот молча продолжает идти вперёд, не обращая внимания на друга и Кантимир, усмехнувшись, продолжает насвистывать мелодию.
Тихо шелестит редкими листьями холодающий от наступления ночи ветерок. Бросая последние лучи, медленно уходит за горизонт багровый лик солнца, стыдливо прячась за укутывающие небосклон тучи. На поле стройными рядами ложатся мрачные тени высоких деревьев приближающегося леса.
Йорка поворачивает голову назад, бросает грустный взгляд на последнюю, одиноко стоящую в поле берёзку и тяжко вздыхает: «Вот же душегуб лохматый! – Покосив глазами в сторону Ратибора, зло подумала она.– Тащимся не знамо куда. И не сбежишь ведь. И день не спит, и ночь не спит, словно дрёма и не берёт его. И на кой я ему? Неужто не понимает, что не люб он мне? А коли и понимает, на что надеется? Что силой возьмёт? Хотя да, этого ему не занимать, – Йорка искоса оглядывает идущую чуть впереди мощную фигуру. – И губы у него… – неожиданно для самой себя она вспоминает его жаркий поцелуй накануне, но тут же опять хмуриться, словно вредничая и не желая отступать от своего. – Ну, нет! Он ещё пожалеет, что связался со мной! Пусть только дотронется!»
Тропа сворачивает между ёлками в сторону далеко виднеющихся синих гор и вскоре путники выходят к крутому обрыву, в низком ущелье которого виднеется тоненькая нить бурлящего потока. Спускаясь по вихляющей между камней тропе, отряд выходит к широкой бурной реке.
– Надо узкое место найти, – осматривается Кантимир, – думаю, вверх по реке несколько часов, не больше. Видишь?– указывает он на раздвоенную верхушку горы, – там наше племя. От того, что не с реки идём, крюк дали и на другую сторону вышли.
Ратибор поднимает голову вверх. Тусклый солнечный круг медленно пускается к краю земли, оставляя небо темнеть.
–Ночлег нужен. Завтра перейдём.
Мужчина подходит к Йорке и гладит её по голове: