Все обернулись на его звук и увидели стоящую с закрытыми глазами молодую женщину, прижимающую руки к груди.
–И дайте им в волю напиться блаженной священной воды, – один за другим подхватили её сотни женских голосов.
–В том мире сады и птицы поют. Там вас ваши отцы и матери ждут.
Сотни обезумевших от собственных деяний всадников вихрем пронеслись по долине, топча хрупкие, беззащитные тела.
–Будь ты проклят, Теймур, – тихо сквозь зубы прошипел Хатым и скупая мужская слеза, тонким ручейком скатившись по заросшей щеке, упала в мокрую от утренней росы траву.
По берегу, вздымая клубы песка, в сторону раскинувшейся среди песчаных холмов кузни медленно едет группа всадников с несколькими гружёными сундуками телегами.
Лавируя между несущих корзины почерневших от избытка солнца рабов, они приближаются к навесу, слезают с лошадей и направляются прямо к высочившему им навстречу толстому фракийцу.
–Рад! Очень рад столь уважаемым гостям, – раскрывает руки прибывшим учтивый Аслан.
Всадники снимают с поясов увесистые мешочки и кидают их на песок к ногам фракийца:
–Твой товар – наше золото!
Один из мешочков лопается и на песок выкатывается несколько золотых монет. Фрикиец жадно оглядывает их, делает знак Надзирателю, а тот, в вою очередь, кивает Рабу, который собирает монеты и, унеся их в угол навеса, бросает в стоящий там сундук.
–Всё, как и договаривались, – улыбается Аслан и делает рукой жест приглашения, – прошу!
Все дружной толпой заходят на кузницу, где стоят с десяток сундуков. Фрикиец делает жесты в сторону Немого и тот открывает их, показывая многочисленный товар: полукруглые сабли и прямые стальные мечи, короткие кинжалы и вытянутые кортики.
Один из всадников берёт саблю, смотрит на свет, проводит по лезвию пальцем, взмахивает ею.
– Не угодно ли будет испробовать на живом примере?– в учтивом поклоне заискивающе спрашивает Аслан и делает знаки одному из надсмотрщиков:
– Приведи ка… кого не жалко.
Надзиратель кивает и идёт к группе Рабов, промывающих песок, осматривает их, выбирает одного из них и толкает к группе гостей.
– Поставь ка его вон туда!– кричит толстяк, указывая на место между холмами вдалеке от кузни, и указывает на сундук гостям:
– Любое, на ваш выбор.
И, пока покупатель выбирает оружие, надзиратель толкает еле перебирающего ногами Раба к холмам:
–Да шевели ты копытами, мать твою!– покрикивает он и, взмахнув плёткой, заносит руку над съежившимся мужчиной, но почему то передумывает и опускает её:
–С тебя хватит. И так своё получишь, – отходит он от раба, одиноко стоящего среди песка.
Моющие песок рабы, не прекращая работы, дружно поворачивают головы в сторону несчастного и тихо переговариваются:
– Отмучился, прими его, боже, – говорит один из них и закрывает глаза, сложив ладони у груди.
Один из покупателей, наконец-то выбрав себе достойное оружие, ловко вскакивает на подведённую к нему лошадь и, издав воинственный клич и бодро размахивая новой саблей, во всю прыть несётся к стоящему между холмов мужчине.
–Беги!– кричит один из рабов и тут же получает удар плетью.
–Не дай им так просто убить тебя!– снова кричит раб, закрываясь от сыплющихся на него ударов плетью.
И покинувшие, казалось, силы снова возвращаются в истерзанное побоями и истощённое тело приговорённого. С неожиданной даже для него самого быстротой лани он срывается с места и бежит.
Бежит.
Бежит по засасывающему песку.
Бежит, спотыкаясь и падая.
Снова встаёт и бежит.
Бежит, впервые за много лет упиваясь чувством неожиданно дарованной ему свободы.
Пусть на минуту, на полминуты, но такой сладкой и такой мучительно короткой.
Свободы.
Топот приближающихся копыт заставляет беглеца обернуться.
Разрезая горячий воздух, скаля белоснежные зубы на загорелом лице, безумно сверкая чёрными глазами, и в такой же чёрной, развевающейся на ветру, одежде, всадник похож на тёмного демона, поднявшегося из ада за своей жертвой.
Сверкает на солнце отточенная сталь.
Развеваются слипшиеся от грязи и пота волосы бегущего раба.
И беспощадно жарящее солнце словно усмехается его отчаянной попытке.
Разгорячённый бегством жертвы, всадник сильнее пришпоривает лошадь и разрезает острой саблей воздух прямо над головой беглеца.
Раб вжимает голову в плечи и, уклоняясь от удара, падает на горячий песок, а всадник, разочарованный неудачей, проносится мимо.
Раб встаёт: «Зачем бежать, как трус? На мгновения отдаляя неминуемую гибель? Не лучше ли встретить смерть лицом к лицу, как настоящий мужчина?»