–У! Позор! Молодчина, Малыш! Дохлый он и есть дохлый!– раздаются слабые комментарии расходящихся балтов, косящихся на прервавшего веселье начальника.
– Ну, чего рассиживаешься, как баба на члене, – обращается Боцман к застывшему на Дохлом Малышу и победитель юрко соскакивает на палубу и чешет за ухом:
– А я что? Это всё он, – кивает тот на старающегося подняться с мокрой палубы друга и подаёт ему руку.
Дохлый отбрасывает руку помощи и, кряхтя, встаёт сам.
–Нашёл с кем тягаться, – ухмыляется начальник побеждённому, – наш Малыш и без кулаков кого хочешь уделает, на вот, – протягивает он кувшин, – Капитан хочет вина.
Дохлый, обиженно косясь на победителя, берёт кувшин.
– Ну, чего медлишь?– прикрикивает на него Боцман. – Шевели маслами!
Малыш тихонько хочет пройти мимо него, но крепкая рука хватает его за плечо:
–Куда собрался? Просмоли тросы. Да шкурку новую возьми. Ну, давай, давай, стучи копытами!
И, видя, как засверкали пятки бегущего исполнять его поручение моряка, удовлетворённо насвистывая весёлую мелодию и закинув руки за спину, зашагал к рулевому, однако остановился около делящего выигрыш Тригана и процедил сквозь зубы:
– Мою долю не забудь, – и, не останавливаясь, важно прошёл мимо.
Незадолго до набата Теймур зашёл в шатёр жены, надеясь с ней провести эту ночь. Несмотря на всё больше и больше наполняющий его душу мрак, отблески света все же иногда пробивались, на мгновение гася поглощающую его черноту. И такими моментами были его встречи с Ханой. Искры былой детской любви не смогли навсегда погаснуть в его всё больше твердеющей душе.
«У настоящего правителя не может быть слабостей, – учил его Шаман.– Что бы править миром, нужно в первую очередь контролировать свои эмоции. Эмоции – наша слабость. А любовь – это эмоции. Когда-нибудь она погубит тебя и все твои завоевания. Научись контролировать её и ты будешь непобедим».
А она оставалась последней слабостью в сердце жестокого правителя.
Но был ли он жесток?
И где та грань, которая разделяет справедливое наказание от жестокости?
Ханна. Ханночка…
Зачем ему всё золото мира, если он не может добиться её любви? А, может, и правда, ну её, эту войну? Чем плоха его теперешняя жизнь? А славу на долгие века он уже снискал себе и здесь, объединив многочисленные кланы. Продвинувшись далеко на юго-запад, со своей армией он ещё думал, насколько прав был учитель, дразня его мировым господством.
Зачем оно, если любимая женщина с укоризной смотрит на него всякий раз, когда он говорит о предстоящих завоеваниях?
Действительно, зачем?
А, может…
Вернуться в восточные степи?
А как же его обещания последовавшим за ним воинам? О богатстве и рабах? Не может же он обмануть их.
И Курдулай….
Верный друг начинает тоже сомневаться в непоколебимости своего каюма. Вот и теперь, говоря о необходимости отложить поход, он заметил недовольство, промелькнувшее в его взгляде.
–Ваш напиток, каюм, – слуга поднес Теймуру бокал с бурлящей в нём жидкостью.
Хайна…
Когда то, взяв её силой, где – то глубоко в душе он ругал себя. Думал, она поймёт его и простит. Но с каждым днём пропасть между ними росла всё шире и шире. Казалось, он больше не обижал её, осыпал подарками и почестями, старался быть нежным и ласковым.
Хайнна видела это и в какой-то мере была благодарна, что её саму, и брата, да и всех остальных, ставших верными подданными каюма, окружает наступившая благодать.
Но какой ценой?
Она ещё помнила отсечённую, валяющуюся в пыли голову отца, жестокие казни непокорных кланов, трупы, трупы, трупы на завоёванных и разорённых Теймуром землях.
Да, их народ стал могущественным.
Но кому и как пришлось заплатить за это?
Когда родился их сын, женщина надеялась, что хоть он растопит сердце отца и тот откажется от своих кровавых планов.
Но она ошибалась.
В тот день, день когда над степью раздался оглушительный крик новорождённого, каюм поднял его высоко на руках и пообещал подарить ему мир.
Весь мир.
-Хайнна!
Теймур, скинув со своего атлетического тела расшитый золотом халат, подошёл к уже спящей на ложе жене и дотронулся до неё рукой.
«Как же она красива»!– подумал он, гладя её жёсткие рыже-чёрные волосы и, убрав прядь с точёной шеи, нежно коснулся её губами.
–Ведь ты не отпустишь их просто так?– Не поворачиваясь к мужу, спросила Ханна, открыв глаза.
–Тебя не должно это волновать.
Теймур настойчиво повернул её к себе лицом и заглянул в глаза:
–Я соскучился по тебе.