— Всё закончилось, старина, пошли вниз, выпьем чего-нибудь крепкого. Только не вздумай предлагать мне саке.
Исигава медленно встал, утёр слёзы рукавом кимоно и вышел из комнаты на негнущихся ногах. Как только маг вышел вслед за ним и тихонько закрыл за собой дверь, японец упал перед ним на колени и схватив за руки прохрипел:
— Теперь моя жизнь принадлежит тебе, оёгун.
Маг высвободил свои руки из жестких, цепких пальцев японца, ухватил его за плечи, поднял на ноги и усталым голосом сказал:
— Исигава-сан, твоя жизнь мне не нужна. С меня вполне хватит твоих знаний в области боевых искусств. — Исигава быстро кивнул головой, его лицо сразу же сделалось каким-то бесстрастным и потерянным, а в глазах японца Ланнель прочитал нечто такое, что сразу же почувствовал себя негодяем и чтобы не доводить дело куда более страшного финала, чем он мог себе представить, прибавил — Если ты назвал меня оёгуном, Исигава-сан, это значит, что твоей душе нужна опора. Ну, что же, я её тебе дам и поскольку ты обязан мне во всём подчиняться, то пойдём вниз, поужинаем и обо всём поговорим. Разговор у нас будет долгим и, как мне кажется, далеко не самым простым, но я к нему давно уже готов.
Японец энергично кивнул головой и уже куда более сильной и твёрдой походкой пошел вперёд и стал спускаться вниз по широкой деревянной лестнице. В большом спортзале уже никого из его учеников не осталось и лишь в углу на матах лежали Сэнди, Варнон и Талионон. Все вещи, которые они оставили в гостинице, были оттуда уже забраны и сложены рядом. Увидев Исигаву и, якобы, своего отца, Варнон-Джонни быстро поднялся на ноги, подошел к Ланнелю и своему будущему сенсею, остановившись метрах в трёх, после чего сделал быстрый поклон-кивок и замер в ожидании приказа. Ланнель тронул пожилого японца за плечо и спросил его:
— Исигава-сан, какие блюда любишь ты сам и какие любит твоя дочь? Джонни сходит сейчас в ресторан и всё принесёт. — Немного помедлив, он спросил — У тебя найдётся для нас место?
Последнюю фразу он произнёс хотя и на довольно неплохом японском, но с весьма странными вибрациями и совершенно не японской интонацией, хорошо известной Варнону, как магу, отчего Исигава Мияги на какое-то время застыл, после чего совершенно обычным для сенсея наставническим тоном распорядился:
— На втором этаже есть свободные комнаты. В ту, которая поменьше, отнесите вещи вашего отца, а вторую займите сами. Не шумите и громко не разговаривайте, там спит после лечения моя дочь, не будите её. — Пристально посмотрев на Варнона, он спросил — Ты Джонни? — После чего не дожидаясь ответа сказал — Пойдём вместе с нами в мой кабинет, я напишу тебе список. Платить не надо, хозяин ресторана мой должник. Если ты и твои братья не любите японскую кухню, в ресторане будут готовить для вас американскую еду. — Вежливо поклонившись Ланнелю, Исигава сказал — Пойдёмте в мой кабинет, Юджин-сан. Прошу заранее простить меня за то, что в нём недостаточно уютно для нашей беседы. К сожалению я не самый хороший японец и потому дом у меня наполовину европейский.
Большой кабинет Исигавы действительно выглядел слишком уж официально и совсем не в японском стиле, но в нём в глубине кабинета неподалёку от окна всё же имелся уголок предназначенный как раз именно для дружеских бесед, правда, опять-таки не в японском стиле, а с четырьмя европейскими креслами и низким столиком между ними, рядом с которым на деревянной подставке имелось хоть что-то действительно японское — бонсай, красивая карликовая сосна растущая в круглой чаще тёмно-коричневой, неглазурованной керамики. Хозяин провёл своего гостя к креслу, усадил лицом к токонома — традиционной нише для произведений искусства в которой стояла всего одна древняя глиняная ваза, и, снова поклонившись, прошел к письменному столу и принялся быстро писать что-то на листке бумаги шариковой ручкой. Закончив, он молча вручил записку Джонни прошел в угол и сел в кресло напротив фальшивого Юджина О'Рейли. Ланнель улыбнулся и крикнул вдогонку выходившему Варнону:
— Джонни, купи мне коробку французского коньяка подороже!
Эти слова также обладали магическим приказом адресованным Исигаве и тот посмотрев на священника с испугом спросил:
— Что это было, мой господин?
— Это был мой приказ тебе, Исигава-сан, переданный особым образом. Хотя я спросил тебя всего лишь о том, есть ли у тебя место для беседы, это был приказ и в нём содержалось наставление, чтобы ты вёл себя так, как будто ничего не произошло, но ты всё равно находился под моим полным контролем. Послав Джонни за коньяком, извини, но саке мне совершенно не нравится, я освободил тебя от действия этого приказа и поскольку нам действительно нужна твоя помощь, то мы должны обо всём поговорить. Давай сделаем так, Исигава-сан, мы сначала поужинаем, а потом выпьем и поговорим.