– Ли, прости, к тебе это не имеет отношения, – спокойно продолжил Берт. – Я знаю, что ты выполнишь свой долг, знаю, что эльфы не предают. Я хочу сказать только то, что Лумис неправ.
«Эльфы не предают?» – пробормотал Ли, отворачиваясь, вроде как что-то ему в сумке понадобилось, да с таким непередаваемым выражением, с каким умел разговаривать только Ли.
– Я прав, Берт, – отрезал Лумис. – И конечно, Ли не перестанет прикрывать мне спину. Но только я знаю, что прав, а вам еще предстоит в этом убедиться. Но я не хочу, чтобы вы тратили на это время. То, что я сказал, относится к тебе в той же мере. Не пропускать драк. Наращивать мастерство.
– Мастерство наращивается годами, – возразил Берт, – а лишние драки приведут только к усталости, усталость – к ошибкам, ошибки – к смерти. Ты не умрешь, а они?
– Они могут, – согласился Лумис. – Могут. И ты тоже. Дело в том, что я не могу вас убедить – вы мне все равно не поверите. Поэтому остается только приказать. Так доступно?
– Доступно, – торопливо согласился Март, чтобы опередить Ли. Тот мог… а кто его знает, что он мог. Ли очень редко бывал задет всерьез, и для обидчика это неизменно заканчивалось плохо. А с другой стороны, он обязательно выделял хозяев в особую категорию и редко реагировал на их слова… Правда, и хозяева, в отличие от Лумиса, прекрасно понимали, что ссориться с собственным охранником себе дороже.
– Доступно, – не поворачиваясь, повторил Ли. – Ваша воля, сударь.
– Ага, так, значит… Ну ладно. Рано или поздно ты меня поймешь. Ну ты как, Март? Прошло?
Март пошевелил рукой еще. Прошло. Бесследно, словно и на разрубал чужой меч его плечо, не будь крови и дырки на одежде, Март и не поверил бы собственным воспоминаниям.
– Тогда пошли, – скомандовал Лумис.
***
На рощи у них ушло всего два дня. Чудовища не становились страшнее, все те же покойники да скелеты, мелкая нечисть в виде зубастых птиц размером с ворону и зверья, похожего на волчиков. Выработались приемы, какими надо справляться с каждой тварью. Скелеты надо было бить наотмашь, хоть плашмя меч упадет, хоть как, лишь бы сильно, от хорошего удара они рассыпались, ходячие трупы бесполезно было колоть, только рубить, а от нечисти – отмахиваться, порой одним приемом удавалось убить несколько птичек. Пару раз был ранен Берт, но несерьезно, и Лумис отпаивал его зельем из маленьких скляночек. В сундуках и ящиках он не обнаруживал ничего ценного, хотя, на взгляд Марта, оружие там было неплохое. Золота набралось уже столько, сколько Март в жизни зараз не видел; Лумис рассыпал его по своим и их карманам, не считая, – на всякий случай, рассовывал скляночки и себе и им в поясные кармашки – широкие ремни с карманами он нашел тоже в сундуках и велел нацепить. Кроме того, из одного ящика он вытащил кожаный шнурок для волос, покрутил в руках, разглядел, даже понюхал и вручил Марту с категорическим: «Надень, хоть волосы в глаза лезть не будут». Март послушался. А Ли повиновался очень подчеркнуто. Лумиса это злило. Сам виноват.
Когда вдруг после очередной драчки они выбрались в поле, Лумис радостно заорал нечто нечленораздельное, на родном языке Марта, но с таким жутким акцентом, что и понять-то было трудно. Потом он повернулся к спутникам и ликующе спросил:
– Кто говорил, что нельзя пройти сквозь дубовые рощи, а? Кто?
Вообще-то никто ему ничего такого не говорил, они молча удивлялись, тогда еще не очень осознавшие, что свободны, да и потом не высказывались, даже между собой не обсуждали. Но Лумис в ответах и тем более возражениях вовсе не нуждался. Он даже поплясал немножко сам с собой, никто его не поддержал: Ли принципиально, Март заодно с Ли, а представить пляшущим унылого Берта и вовсе было невозможно.
Внезапно став серьезным, Лумис сказал:
– Вот так. И поверьте, через Ведьмины болота мы тоже пройдем. И мастерство у вас выросло, хотя и незначительно, потому что вы и так мастера неплохие. Странно для нулевого уровня. И вообще все здесь странно, не так, как я думал. Я считал, что все это за меня додумывает подсознание, а сейчас вот… Невероятно, но этот мир живет сам по себе. Независимо от нас.
– Вы лечиться не пробовали, сударь? – невозможно светски поинтересовался Ли. Нормальный человек дал бы ему в зубы. То есть ненормальный, потому что на удары Ли обычно отвечал… черт, как он это называл? Адекратно? Нет, как-то по-другому. В общем, тем же и по тому же месту.
– Считаешь меня психом? Считай, – засмеялся Лумис. – Если тебе так легче – считай. Ну что, Берт, сориентироваться можешь? Нам бы к жилью выйти, пожрать хорошенько, лошадей купить. Теперь – на Сторшу. Долго ехать?
– День, может, чуть больше, – совсем уж замогильным голосом ответил Берт. Точно, он тоже был под Сторшей. Наверное, офицер… Благородные не служат солдатами. А как же выжил-то, офицеров на месте рубили или вешали. Могли походя живот вспороть и так бросить – сам помрет. Когда их после Сторши гнали в тюрьму, Март видел на обочине дороги молоденького капитана, уже даже не пытавшегося засунуть кишки обратно. Он даже не стонал уже, и Март еще обрадовался: значит, скоро отмучается. Человек не должен мучиться перед смертью.
Через три часа они встретили крестьянина. Тощая лошаденка тащила плуг с хорошим лемехом. Пока Лумис расспрашивал перепуганного мужичка, как до деревни дойти (а чего расспрашивать, дымком тянет, по запаху выйти можно, от силы миля осталась), Март, присел на корточки, рассмотрел – даже не железо, сталь оружейная.
– Из сломанных мечей переплавил? – спросил он без всякой задней мысли. Мужичок с лица сошел, даже оправдаться забыл. Лумис заржал:
– Перековали мечи на орала! Берт, чем не выход, а? Не бойся, ты правильно сделал.
– Если только хартинги не требуют сдачи найденного оружия, – заметил Ли. – А они могут.
– Чихал я на хартингов, – сообщил Лумис. Вот это он зря. Чихать-то можно, но не когда смерд рядом. Запросто настучит в надежде выслужиться или монетку заработать.
Они направились к деревне, щедро заплатили за возможность вымыться в бане, плотный, хотя и незатейливый ужин и ночевку на сеновале. Лумис опять сказал, что должен уйти, и уж куда он ходил, они даже между собой не обсуждали. Выстиранная одежда висела тут же на стропилах, а они, завернувшись в одеяла, попивали местное пиво, паршивенькое, Берта аж перекашивало иногда, однако он свою кружку тоже не отставлял. Ясно, что к другой выпивке привык.
– Говорят, благородные пьют такой напиток, крепкий, словно водка, но темный такой, - в пространство сказал Март.
– Коньяк? Пьют. Ты никогда не пробовал?
– А сколько он стоит, ты знаешь? – хмыкнул Ли.
– Не знаю… Я частностями не интересовался никогда. Ли, ты прости, я никак не хотел тебя оскорбить, а получилось вот…
– Простил уже, – безмятежно бросил Ли, – именно потому что ты не хотел. Эльфы, конечно, имеют вздорный характер, но не настолько же.
– Тогда чего ты на Лумиса вызверяешься?
– Я вызверяюсь? Март, что с тобой?
Март не стал спорить. Спорить с Ли? Нет, проще спуститься во двор и подискутировать с долбленой колодой, из которой свиней кормят. Вместо этого он задал вопрос, который задавать не стоило.
– Ты был при Сторше, Берт?
Он покачал головой. Не врет. А почему одно только слово это вызывает у него чуть не физическую боль?
– Ты готов смириться с хартингами, Март?
– Я уже, – усмехнулся Март. – Я, знаешь, и с дождем смиряюсь. Говорили уже.
– Я понимаю, что это не твоя страна. Но если бы была твоя, ты тоже смирился бы?
Берт был настойчив, и в то же время в его голосе слышались какие-то странные нотки. Словно он искал ответы. И кого в помощь берет – необразованного чужестранца?
– Наверное. Знаешь, если бы хартинги зверствовали или чего еще, ну, законы какие-то совсем уж дикие устанавливали, храмы разрушали, жертвы приносили, тогда, может, не смирился бы. Ну а что я могу? Драться до последнего? Я и дрался, хоть и не моя страна.
– Получается, что тебе все равно, если твою страну захватят враги?