– Мне кажется, – тихо, чтоб не показать ярости, сказал он, – король Бертин знал что-то о хартингах, чтобы не сдаваться просто так. Наверное, знал, что они все равно в назидание казнят не одну сотню человек. В маленькой Дарме повесили почти двести офицеров и солдат. Я не знаю, лорд Айрон, возможно, вы предпочитаете умереть, как баран под ножом мясника, а я предпочитаю забрать с собой одного-двух мясников.
– Хм… Убедительно. Значит, чтобы спасти Лумиса, ты бросишь раненого Ли.
Март долго молчал. Очень долго. А они терпеливо ждали.
– Нет, сударь, – выдавил он наконец. – Я никогда не брошу Ли.
– И на эшафот с ним пойдешь? – усмехнулся Айрон.
– Это проще всего, – небрежно ответил Ли.
***
Айрон прошел с ними еще несколько миль, все приставал с разговорами, самые нелепые вопросы задавал, например, любит ли Март стихи и как Ли относится к королю Бертину. Март честно признавал, что в стихах не разбирается, но если красивые, то слушает с удовольствием, а Ли втолковывал, что никак не может относиться к человеку, которого отродясь не видывал, но ничего плохого о короле не слыхал. Вот и правда: его не проклинали у походных костров, даже накануне и во время битвы при Сторше. Тогда Айрон спросил Берта, как тот относится к королю, и Берт неожиданно резко ответил, что лучше бы Бертину и не родиться, потому что король, загубивший свое королевство, оправданий не имеет.
Март не удержался и даже заспорил. Что значит – не имеет? Найкон был нормальным благополучным государством, не самым богатым, не самым бедным, законы были достаточно разумными, чиновники умеренно алчными, стражники умеренно наглыми, женщины умеренно доступными. Видал он страны и похуже. А что война – разве ж Бертин ее начал? Нормально для короля свою страну оборонять, необученных солдат под ружье ставить, ну и даже они с Ли не особенно в обиде, могли ведь и без разговоров башку в головорубную машину засунуть, а им выбор предложили.
Берт не возражал, только помрачнел очень и сказал, что все равно при своем мнении останется. Так сказал, что ясно стало: последнее слово. Март и заткнулся.
На привале Лумис и Айрон отошли чуток в сторону, заспорили, размахивая руками. Март и прислушиваться не стал, ясно ж было, Лумис опять убеждает дружка, что они тут живые. Два сумасшедших. Один убеждает в том, что есть на самом деле, а второй в это не верит.
– Ты прости, Берт, – попросил Март, – я не знал, что король тебе что-то лично сделал.
– Он мне всю жизнь сломал, – буркнул тот, – но тебе-то извиняться нечего. Ты честный малый… и благородный человек.
Ли хмыкнул, да только Март не обиделся. Какое там – благородный. Нормальный. Честный – это да. В меру необходимости, конечно.
Лумис вернулся один, а Айрон отправился в поле. Забавно шел: словно гладил колосья рукой. А может, и гладил.
Очень хотелось есть, да нечего было. Может, речушка попадется, кролика удастся подстрелить или птицу. Лумис молчал, думал о чем-то. Так и хотелось подтвердить: да живые мы, не придуманные. Ни у какого бога не хватит фантазии придумать всю человеческую историю, а ведь еще и эльфийская есть. Да и зачем бы богам придумывать, что Март компот любит? Они могли придумать, что есть такой охранник Март, вложить ему умение драться и все, а зачем мелочи жизни? зачем недописанное имя? зачем беседа о стилистике с петлей на шее? Но он тоже благоразумно молчал, удивляясь сам себе: кого за шкирку таскал, ровно щенка? кого носом в пыль тыкал? на кого чуть не верхом сел, чтоб самому высунуться, а ему высунуться не дать? Он, Март Гаер, – Игрока…
– И куда мы дальше? – спросил он. Лумис очнулся.
– Что? А, дальше. Дальше, братцы, в Элению.
Ли на мгновение замер и расширившимися глазами уставился на Лумиса.
– В Элению? – повторил он безжизненно.
– А зачем бы мне был нужен именно ты? – удивился Лумис. – Затем, что Эления – ключевой пункт в нашем путешествии. Неужто ты дома натворил такое, за что тебя повесят?
– Нет, – посмотрев на Марта, твердо сказал Ли, – меня не повесят.
До Марта дошло, что Эления – это королевство эльфов. Люди там, говорят, бывали, все ж торговля какая-никакая есть, но вот сказать, что Эления с кем-то имеет дружественные отношения, было нельзя. По слухам, граница охраняется очень хорошо, лучше идти честно по дороге, чем пробираться лесом или горами, потому что так могут и пропустить, но если в лесу поймают – долго не проживешь.
– Ты передумал меня сопровождать? – поинтересовался Лумис. Ли повертел кольцо сдерживания и покачал головой.
– Нет.
– Ну и славно. Март, хочется посмотреть, как живут эльфы?
– Нет, – неожиданно для себя ответил Март. И правда, не хотелось. Его все эльфы не интересовали, интересовал только один, а он рядом был. И ему очень не хотелось возвращаться домой. Март это чувствовал кожей. Только разве ж поспоришь с Игроком?
Ночью Март, как водится, дежурил первым. Была у него одна особенность: лечь спать поздно он мог легко, а вот встать рано было трудно. Он, конечно, не засыпал на посту, но стоило это больших трудов, и давным-давно они с Ли поделили дежурство так. Ли не спал. То есть он лежал спокойно и дышал ровно и неслышно, только не спал. У Марта просто сердце разрывалось, потому что он совсем не знал, как помочь Ли. Как поможешь, если совсем не знаешь, что там у него дома такого случилось, от чего или от кого он, бесстрашный до отчаяния, сдержанный до изумления, выносливый и терпеливый, как камень, бежал. И ведь еще благодарил Марта за то, что тот ничего не спрашивает. Не выдержав, Март протянул руку и погладил эльфа по щеке. Ли всегда так делал.
Ли открыл глаза, посмотрел на Марта и ободряюще улыбнулся. Вот кто они – друзья или уже что-то большее? Братья? Братья по оружию? А кто ж знает, если Март даже представлять себе не хочет жизнь без Ли. То есть жил когда-то и несчастным себя не чувствовал, но потом познакомился с этим странным парнем… Поначалу они были в ровных отношениях, потом товарищеские отношения переросли в приятельские. Им легко было вдвоем, они успешно работали вместе, и Март не сразу понял, что для Ли, действительно профессионала, Март сперва был скорее обузой, чем помощником, да ведь не гнушался Ли того, чтоб Марта учить, приемы всякие показывать, хитростями делиться, Друзьями они стали быстро. Близкими друзьями – тоже. А чем потом – непонятно. Словно бы есть такое существо Лимарт. И пусть Март далеко не все знал об эльфе, какая разница, человек и о себе не все знает. Главное – вместе. На плаху, на каторгу, в путь, в бой. Никогда не бросить. И Ли не сумеет и не захочет. Не оставил же его хартингам, и не столько потому, что боялся за него, просто не захотел быть один. Без Марта.
Дальше их вел Ли. То ли он знал здешние леса, то ли просто чуял направление, но он даже не оглядывался по сторонам, чтоб определить, где они находятся. Держался он ну совершенно как всегда, меняя маски, то называл Лумиса сударем и выражался со всей мыслимой изысканностью, то, натянув полную серьезность, начинал нести такую чушь, что вгонял в недоумение и Лумиса, и Берта, то, когда Лумис начинал к нему приставать, посылал его такими словами, что даже Март вздрагивал. Лумис никак не желал понять, что Ли не хочет вспоминать свою эльфийскую жизнь. А если Ли не хочет, то его ни уговорами не заставить, ни пытками. Когда Ли отправился птичек пострелять, Лумис, проводив его взглядом, пробормотал:
– Неужели нет способа его разговорить?
Марту изрядно поднадоели приставания Лумиса. Настроение Ли он чувствовал, как свое, а ему сейчас было довольно паршиво. Может быть, поэтому он ответил резко:
– Можно. Начни меня мучить, и он расскажет. Хартинги так и сделали, а ты с ними хорошо знаком.
Лумис сначала открыл рот, а потом медленно-медленно закрыл. Берт повернул голову:
– Тебя пытали, чтобы заставить говорить его? Чего ради? Что такого может быть известно обыкновенному наемнику, даже если он эльф?
– Мне показалось, что хартинги просто не терпят неповиновения, – буркнул Март. – Им было любопытно, что делает эльф в армии короля Бертина, как он попал в эту армию и что делал прежде. И они нашли способ заставить его рассказать.