– Нет, принц Линнар. Это.
Ли беспрекословно отложил ставшее привычным оружие, принял другой меч – странный черный клинок, другой лук, тоже черный, матовый, без единого украшения, экипировался и задумчиво произнес:
– Еще раз принцем назовешь, не посмотрю, что Игрок, нос сломаю.
Берт отвернулся, пряча улыбку, а Март кивнул. Он бы на месте Лумиса поверил. Лумис похмыкал, покхекал и с торжественным видом вручил Берту новый меч – с голубым лезвием – и короткий, не больше локтя длиной, голубой резной жезл. Март на всякий случай поддержал Лумиса, тот был такой довольный, что не хотелось спускать его на землю, и благодарно взял из его рук меч с абсолютно белым лезвием и удивительный арбалет, который неведомым образом заряжался сам, и болты в нем не кончались. По словам Лумиса, конечно.
Кроме того, он выдал всем по амулету и по два кольца, и кольца тоже очень удачно налезли на пальцы, а у Ли, например, пальцы были как у девушки, раза в полтора тоньше, чем у Марта. Половина пути… Вторая половина обычно оказывается куда труднее первой.
Лумис тронул Марта за плечо и тихо сказал:
– Мы, конечно, забираем у них то, что нам нужно, но нам нужнее. А им мы оставим наше оружие. Оно ведь тоже неплохое. Март, так надо. Иначе нам ни за что не победить. Тех монстров, что встретятся нам дальше, не убить даже твоим пламенным мечом.
– Можно я кинжалы оставлю?
– Конечно. Если они тебе так понравились. Да и пригодились как удачно. Откуда ты узнал, то они помогут?
– Руны.
– А что руны?
– Говорят, их писали боги, – пояснил Март. – Наверное, легенды, только ведь… никто достоверно не знает, правда?
Лумис повертел кинжал, внимательно осмотрел испещренное синеватыми надписями лезвие и хмыкнул:
– Боги? Ну, все может быть. Ну ладно. Внимание. С пустоши мы, похоже, очень скоро выберемся. Берт, твой меч особенно хорош против нежити, твой, Ли, – против демонов, а твой, Март, – против мутантов… то есть против гибридов типа кентавров, гарпий, ламий и прочих. Твой жезл, Берт, посылает залп мороза, который парализует противника на несколько секунд, и если в этот момент добавить ему мечом, может просто рассыпаться на части.
– А если болт? – спросил Март.
– Тоже может. Наверное. Я не знаю.
– Ничего, – утешающе сказал Ли, – узнаем еще.
***
Марту и нравилось новое ощущение, и не нравилось, потому что пугало. Не должен обыкновенный смертный, простой охранник, владеть такой мощью. Что-то в этом было неправильное. Получалось, что если у него вышло, то выйдет и у кого-то другого, кто не сочтет разрушения излишними, смерти – избыточными. Нельзя было возвращать на землю магию. Или пробуждать ее. Пусть бы и спала себе спокойно в сундуках да гробницах. Март не сразу понял, почему Лумис вдруг назвал Ли принцем Линнаром, зато сразу понял Ли: он ведь просто так не обещал морду набить. Лумис намекал, что не он один виноват в возвращении магии, что Ли, когда призвал силу Дарси, активно в этом поучаствовал. Но ведь Ли говорил, что эта магия несерьезна. И правда, ну какой прок от того, что он сможет удержать бутылку вина, то есть ее содержимое? И правда мелочь. Конечно, не надо быть мыслителем, чтобы понимать, что большое и даже великое не цельно, оно непременно состоит из мелочей, но так хотелось верить Ли. Больше чем Лумису.
Его новый меч входил в металлические доспехи, как подогретый нож в масло. Арбалетные болты пробивали насквозь бронзовые шлемы и щиты. Кольцо с красным камнем, если сжать пальцы в кулак и резко выбросить вперед руку, выплескивало алый луч, перерезающий даже камни. Кольцо из простого тусклого металла при таком же жесте отбрасывало врага на несколько шагов, сбивало его с ног и действовало даже против нескольких противников. Амулет не позволял стрелам даже коснуться его. Одежда выдерживала удар шестопера, не оставлявшего на теле даже синяка.
Мелкие раны затягивались без целебного зелья. Сами по себе. Когда Март обнаружил, что глубокий порез на предплечье исчезает, он испугался всерьез. Конечно, он не говорил об этом ни с кем, даже с Ли, потому что с Ли и говорить не надо было, он и так прекрасно знал, что чувствует Март. Да и Берт поглядывал озабоченно. Один Лумис был всем доволен. Его можно было понять, ведь цель становилась все ближе. И они шли к ней, страшные в своей неудержимости и почти неуязвимости, с ног до головы одетые в черное, ожесточившиеся, суровые. Убийцы.
Никогда прежде Март не чувствовал себя так паршиво и никогда прежде не владел собой так безупречно. Словно магия отравляла его и в то же время давала ему возможность никому не показать действие яда. Он уговаривал себя: надо. Игрок может желать людям зла, имелись свидетельства в истории – и Март уже давно поверил, что это была именно история, а не сказки для детей. Но Лумис – нет. Лумис, что бы он из себя ни строил и кем бы он ни был, был хорошим человеком. Способным пожалеть брошенных лошадей, отдать последний кусок голодному нищему, не равнодушным, думающим никак не только о себе.
Но только о своей цели. Людям не по силам понять, что движет богами. Для чего они играют. Гораздо хуже другое: человек не может противиться богам. Март мог сомневаться в действиях Лумиса, но не ощущал в себе достаточно сил, чтобы противостоять ему. Это была не привычка к дисциплине, не тупое послушание. Март и сам не знал, что это. Но если Лумис приказывал, Март исполнял.
И почитал за великую удачу, что Лумис не приказывал ничего такого, что по-настоящему было бы невыполнимо для Марта. Когда Лумис вдруг выстрелил в маленькую девочку из своего жезла смертоносным лучом, высасывающим жизнь из врага, Март пришел в ужас и оцепенел на долгую минуту но еще больший ужас охватил его, когда тело замарашки спустя эту самую минуту вдруг начала превращаться в ужасное создание – полуженщину-полуптицу-полукошку, и они потратили долгий час, чтобы все же убить ее.
Перевязывая раны (зелий попадалось все меньше, и они оставляли их на крайний случай), все молчали. Март был благодарен Лумису, что первый выстрел он взял на себя. Вряд ли Март смог бы. Вряд ли. А Лумис, наверное, видел истинную сущность под человеческой внешностью.
– Так дальше будет, – пробормотал наконец Лумис. – И люди будут. Обычные люди вроде вас. Может быть, будут и эльфы.
– Эльфы? – приподнял брови Ли. – Эльфы на службе у императора?
– Да. Все может быть, Ли. И нам придется их убивать так же, как мы убиваем чудовищ. Я понимаю, тебе трудно поднять руку на своих…
– С чего бы? – перебил его Ли. – А ты не боишься ошибиться, Лумис?
– Боюсь, – признался тот. – Ты даже не представляешь себе, как боюсь. Но я не имею на это права. Раз я ввязался в Игру, должен идти до конца.
– Даже ты не можешь из нее выйти?
– Могу, Март, – ответил Лумис. – Технически – могу в любой момент. Но уже не могу из-за вас. Если я брошу вас… мне будет очень плохо. Когда все начиналось, я думал, все будет легко. Вы прикроете меня, и я сумею дойти до конца. Один. Я был уверен, что вы… рано или поздно погибнете. И был к этому готов.
– Что-то изменилось? – удивился Берт. – Разве мы не можем погибнуть рано или поздно? Противники становятся все опаснее, их все больше, а нас только четверо.
– Да. Можете. И скорее всего так и будет. Но я… – Его голос упал до неуловимого шепота. – Я не хочу. Я хочу вас сберечь.
– Вот за это спасибо, – с удовольствием сказал Ли. – Я так долго был уверен, что мы для тебя всего лишь мясо, что крайне рад слышать об изменении твоих намерений.
Лумис поднял голову.
– Я хочу, чтобы Берт смог увидеть свою семью… и не на виселице. То есть чтобы Берт смог воссоединиться со своей семьей и вернуть себе трон Найкона. Чтобы ты и Март… чтобы ты и Март выжили. И жили дальше, как вам захочется и как у вас получится.
– А Игроков много? – спросил вдруг Ли.
– Игроков? – растерялся Лумис. – Вот чего не пойму: вы знаете, что вами играют, и все равно… Основных Игроков трое. Харт, я и Бьянка. Несколько ребят играют за королей, но они не так важны.