Аполлон старался делать вид, что вся эта обстановка никак на него не действует, но Афродита знала его слишком хорошо.
— Побольше основы на линию челюсти, — строго скомандовал он своим помощникам, однако Афродита уловила едва заметную дрожь в его голосе.
Это был дебют Аполлона в эфире, а место, в котором он готовился к нему, напоминало сцену второсортного театра.
«Просто чудесно!» — подумала Афродита.
— Я точно не могу тебе ничем помочь? — проворковала она. — Может, принести тебе немного нектара или амброзии? Или крем для рук?
— Возможно, позже, — даже не повернув головы, ответил Аполлон. — Я не хочу, чтобы сквозь пудру проступал пот. Блестящее лицо — это враг телеведущих.
— Ну конечно! — воскликнула Афродита. — Какая же я дура! Я ни за что не испорчу такой важный для тебя день.
Говорить ровным и дружелюбным тоном ей было нелегко.
— Я так взволнована! — продолжала она. — Жду не дождусь, когда увижу тебя в лучах софитов.
Афродита внимательно следила за отражением лица Аполлона в осколках зеркала, пытаясь определить, какое впечатление произвели на него ее слова, но бог солнца был настолько спесив, что искренне верил, будто ей есть дело до его глупой, скучной программы.
— Если хочешь, можешь посмотреть из-за сцены, — милостиво разрешил Аполлон.
— Ух ты! Да ты что? — воскликнула Афродита.
Но тут ей пришло в голову, что в своем сарказме она зашла слишком далеко, и, чтобы показать восторг, захлопала в ладоши. Еще раз бросив осторожный взгляд в зеркало, Афродита успокоилась: никаких причин для беспокойства нет — от ее внимания Аполлон цвел, как цветок в пустыне от прохладной воды. Бедняга и не догадывался, что она запланировала песчаную бурю.
Заиграл мобильный в сумочке Афродиты — звонком служила мелодия «Шизгара» в исполнении «Бананарамы». Вытащив телефон, она посмотрела на экран.
— Извини, дорогой, это по работе, — сказала она Аполлону. — Мне надо ответить. — В трубку же она сказала: — Я так возбуждена! Что ты хочешь со мной сделать?
— Мама, это я, — шепотом произнесли на другом конце, — Эрос.
— Я хочу ощутить твои руки на своем теле! — проговорила Афродита, жестом показав Аполлону, что поговорит снаружи.
Она вышла под моросящий дождь, захлопнув за собой дверь.
— Мама, пожалуйста, не надо этих отвратительных глупостей! — пытался убедить ее Эрос.
— Вот зануда! — бросила Афродита. — Ты совсем разучился радоваться жизни.
— Почему бы тебе не найти приличную работу? — поинтересовался Эрос. — Ты могла бы стать моделью…
— Быть моделью скучно, — ответила его мать. — «Стань сюда, стань туда…» Секс по телефону — это намного веселее. И ты не поверишь, сколько смертные готовы платить за возбужденное дыхание и фальшивые…
— Поверь, я и не хочу этого знать, — прервал ее Эрос.
— Нечего разговаривать со мной таким менторским тоном, — сказала Афродита. — Вряд ли ты вспоминаешь о моей работе, когда идешь на распродажи в «Маркс энд Спенсер». Если уж она тебе так не нравится, может, сам пойдешь работать?
— А я и работаю, — ответил Эрос.
— Разве можно назвать работой то, что не приносит денег?
— Ты же знаешь, как важно для меня добровольно помогать людям. Мне казалось, что ты понимаешь меня. Деньги — это еще не все.
— Легко так рассуждать, когда ты живешь на мои деньги.
— Зато я нужен детям, — убежденно заявил Эрос. — Кстати, мне уже скоро надо уходить, иначе я опоздаю на урок стрельбы из лука. Детям это очень нравится — у них не так уж много развлечений в жизни.
— Ты хочешь сказать, помимо того, чтобы забираться в чужие дома и грабить старушек на улицах?
— Это не смешно, — произнес Эрос.
— А я и не шучу, — заверила его мать.