Но не когти, мышцы или зубы страшили меня больше всего. Самым страшным были их глаза — жёлтые, с вертикальными зрачками, полные жажды убийства. Это были глаза маньяка-садиста, получающего удовольствие от расчленения живых людей и пития их крови. Очень неприятные глаза.
Тварей было три. Они лежали на песчаного цвета плитке, уже порядком нагретой солнцем, в позе сфинкса и лениво мотыляли хвостами из стороны в сторону. Одна из них уже попыталась цапнуть меня за ногу. Я увернулся и встретил только насмешливый взгляд.
И за это я отдал семьдесят пять золотых…
Зато Дзинсая сразу нашла общий язык с одним из них — сидела, привалившись к боку кавагура и гладила его по спине и голове, а тот только урчал и ластился к ней.
Амалия тоже быстро утихомирила тварь, выделенную ей в транспортное средство — дала понюхать ладошку, почесала за ухом, погладила и всё. Её кавагур даже хвостом повиливал, когда глядел на неё.
Почему же мне досталось чудище с мерзейшим характером? Или тут играла роль личная сила?
До Оазиса Сахима мы решили выдвигаться на ездовых животных. Во-первых, батареи антигравов Амы на жаре разряжались гораздо быстрее, и за один перелёт мы до него не доберёмся. Я толком не знал, где этот оазис, поэтому запросто мог проскочить, перемещая нас магией Пространства по пустыне.
Нам был нужен проводник.
А он будет ехать на ездовом звере, похожем на длиннолапого саблезубого тигра тёмной масти. Поэтому я и озадачился поиском транспортных средств, и Шиш-Кабиб вызвался мне в этом помочь за некоторую плату.
Помог, блин…
— Молодой господин напрасно проявляет недовольство, — продолжал увещевать меня толстяк. — Кавагуры очень стойко переносят любые капризы природы. Жар и холод никак на них не сказываются, а это очень важно в нашем климате. Те же лошади могут получить тепловой удар и просто не дойти туда, куда вам нужно. То ли дело эти славные звери! Кроме того, они сильны, выносливы… Не так, как лошади, правда… Но зато могут помочь Вам в бою, молодой господин!
Он улыбнулся и попытался погладить моего «славного зверя», за что тот за малым не откусил толстяку руку. Толстяк её успел одёрнуть, а в глазах у твари плясало веселье и насмешка. Веселится он так, видите ли…
Примерно полдня мы убили в библиотеке, выискивая книги, повышающие навык верховой езды. Отдельно пришлось доплатить инструкторам в питомнике, где мы и купили животных, для поднятия ранга мне и Дзинсае. Зато теперь я мог более-менее уверенно держаться в седле, не боясь упасть после первого же шага моего «коня».
Сёдла и сбрую в виде ошейников с ремнём, за который можно было держаться и управлять этими монстрами, также продавали отдельно. Благо денег, что нам заплатил торговец за сохранение его товаров, хватило с лихвой. Девушкам он даже сделал подарки в виде комплектов из пары браслетов, колец и серёг для Амалии и диадемы, ожерелья и колец для Дзинсаи.
Седлание этих созданий вполне можно было выделять в отдельный квест повышенной сложности. Это только у Дзи не возникло никаких проблем с тем, чтобы надеть и закрепить седло на своём звере. Кавагур Амалии брыкался, скидывал с себя седло, пока та не нашептала ему что-то на ухо, крепко схватив за шею. Только после этого он подчинился.
Мой же зверь продолжал веселиться, то отскакивая от меня в самый последний момент, то лягая лапой, отчего я отлетал метра на три, то подсекал меня хвостом. Один раз он позволил мне положить ему на спину седло, но стоило мне склониться, чтобы закрепить подпругу, как тут же крутанулся, хлестнув меня по голове хвостом — благо Арк успел в одно мгновение надеть на меня шлем — сбив с ног и отшвырнув седло на крышу ближайшего сарая. После чего с торжественным видом и мерзкой ухмылкой улёгся на площадку перед питомником для ездовых зверей.
Надо признать, мимика у этих существ была живая, почти человеческая, а в глазах явно светился разум. Они только не разговаривали, так, издавали только глухие рычания, но уж точно всё понимали, что мы им говорили.
На меня начала накатывать злость. Поведение этого зверя меня порядком бесило. Я убрал шлем, встал и подошёл поближе к зверю. Насмешка в его глазах ничуть не угасла. Он словно бы говорил, «Что ты мне сделаешь? Ну, давай, покажи! Попробуй что-нибудь!»
И я «попробовал».
Обычно, применяя магию Пространства, я мало использую жесты — для этого нет особой необходимости. Только когда уму требуется особо сконцентрироваться на чём-то, на помощь приходят руки.
Но сейчас я решил немного поиграть на публику.
Медленно поднял руку вверх, словно схватил что-то, после чего резко опустил её, одновременно придавив хребет зверя Пространством. Тот распластался по площадке и даже едва слышно заскулил. Я же нарочито медленно подошёл к нему и тем же телекинезом поднял голову кавагура, схватил его одной рукой за горло и сжал, усилив давление телекинезом.
Он повторно заскулил, а насмешка и веселье в один миг улетучились из глаз. Он издал ещё один приглушённый писк. Я не давал его пасти раскрыться, удерживая её магией Пространства, как и двигаться лапам по той же причине, что, правда, требовало от меня изрядного напряжения, и заглянул ему в глаза, притянув голову поближе к себе.
— Мне осточертели твои игры. Ты будешь слушаться и перестанешь раскрывать на меня свою пасть. А в ответ я не разорву тебя на части, как очень хочу сделать прямо сейчас.
После чего, используя телекинез, я отшвырнул зверя в ближайшую мазанку, прекратив давить. Тот ударился боком, поднялся на трясущихся лапах и отряхнулся. После чего медленно и качаясь подошёл ко мне и посмотрел в открытую, но уже без насмешки.
Ну вот. Так бы сразу.
Потом он посмотрел на крышу сарая, на котором лежало седло и перевёл взгляд на меня. Я же картинно вытянул руку в том направлении и через мгновение сжимал в ней седло. Кавагур попятился, но я снова сгустил Пространство вокруг него, не давая животному уйти, и только так сумел его оседлать, затянул подпругу и нужные ремни, а после надел ошейник и только тогда «отпустил». Зверя всего трясло, он с обидой посмотрел на меня, но всё же присмирел.
Девушки уже сидели в сёдлах, ждали только меня. Я запрыгнул в седло и, взявшись за поводья, направил своего зверя в сторону восточных ворот, где нас уже дожидался проводник до Оазиса Сахима.
Некоторое время мы ехали неспешно, но тут мой зверь, стрельнув в меня взглядом, вдруг рванул с места в галоп. От неожиданности я едва не выпал из седла, но тварь на этом не успокоилась, набирая скорость всё больше и больше, ловко обходя встречных прохожих, перепрыгивая через телеги и других ездовых зверей.
Я всё-таки не удержался — выпал из седла минуте на третьей этой безумной гонки. Кавагур же запрыгнул на плоскую крышу одной из мазанок и разлёгся на ней, глядя на меня сверху.
— Опять позабавиться решил? — крикнул я, поднялся, отряхиваясь и, неотрывно глядя на животное, стал медленно поднимать руку. Прохожие обходили меня, бросая косые взгляды, показывая пальцами на разлёгшееся на крыше животное, и о чём-то перешёптывались. Увидев мой жест, Кавагур вздрогнул и попятился, но словно упёрся задом в стену.
— Спускайся! — крикнул я. — Пока я снова не применил силу!
Зверь тут же спрыгнул на мостовую, подойдя ко мне, фыркнул и глухо заурчал, словно говоря «Да ладно тебе! Всё же хорошо! Ничего же не случилось. Это же просто шутка!» При этом его оскал походил на виноватую улыбку.
Ох, и намучаюсь я с этим зверем!
Благо до ворот мы доехали без происшествий.
Проводник был суровым мужчиной двухметрового роста с резкими чертами, коричневой кожей и длинным крючковатым носом. Он был одет в халат с капюшоном песочного цвета, сапоги, перчатки и наручи. Остальное было скрыто под халатом. Рядом стоял его ездовой тигро-конь.