— У тебя есть другие предложения?
Несмотря на весьма ироничный тон гнома (а может быть, в чем-то и из-за него), Бэх почувствовала себя задетой: о Темесе-то он даже и не вспомнил.
— Опыт в данном случае у меня, прямо скажем, невеликий, но и он подсказывает, что, начав убегать от Снисходительных, мы проиграем. — Мэтт раздраженно отодвинул блюдо подальше. — Я бы посмотрел, не можем ли мы сами их на чем-то подцепить. А потом уже размотать весь клубочек: кому мы так насолили, не согласится ли он удовлетвориться честной дуэлью, благо есть любители. — Гном бросил косой взгляд на Торрера. — И вообще, почему бы нам не разойтись тихо-мирно и не забыть друг о друге веков так на пять?
— Таких умных знаешь сколько. — Жрице то и дело казалось, что в его-то годы Мэтт мог бы быть куда менее наивным. — Недолго бы Снисходительные продержались, если бы соглашались брать деньги с обеих сторон.
— Но ведь и мы не абы кто, — заупрямился гном. — Я так подозреваю, обычно Снисходительные не извещают свои жертвы об открытии боевых действий. И те банально умирают, не успев начать переговоры.
— А поконкретнее? — Торрер почувствовал, что перспектива пожить в лесу тает, как предрассветный туман.
— Ну, например… — Мэтт огляделся, ища, за что бы зацепиться, — например, откуда мы знаем, что это действительно посланцы герцога? Приятно, конечно, что он о нас вспомнил, но как-то… Слишком уж внезапно, что ли…
— А ты бы предпочел, чтобы он вспоминал о нас медленно и постепенно? — невинно поинтересовался Торрер.
— Не в том дело. Да еще эта бойкая старушенция… Все одно к одному. Нас теперь четверо, их — трое. И если кто-то задумал выманить нас из города…
— Кому бы, по-твоему, это могло понадобиться? — устало возразила Бэх. — Если это проделки Ордена Айригаля, им проще было бы сослаться на Лайгаш. И мы точно поторопились бы унести отсюда ноги.
— Допустим, — не сдавался гном. — Моргиль и айн Лейн — настоящие, хотя я бы еще это проверил. А колдунья?
— Эк тебя разжелудило! — не выдержал Макобер. — Даже троллю понятно, что бабулька на мели, вот и обрадовалась, что я ее признал. А уж когда услышала, что мы — талисса…
— Раньше тебе нравились девицы помоложе, — хмыкнула Бэх, удивленная энтузиазмом друга. — И посимпатичнее.
— Годы идут, вкусы меняются, — философски парировал Макобер. — Да, прости, у всех, кроме тебя.
— Давайте всё завтра, а? — взмолился Торрер. — Заодно будет понятно, сколько из нас осталось в живых. Если хотите, я потом добегу до герцога — не в Шетах же он, в самом деле, на охоту поехал. И прямо спрошу, правда ли он отправил к нам этих двух спасителей… Или спасателей? Мак, как правильно?
— Да один пень! — Макобер старательно изобразил эльфийский акцент. — Ну что ж, отложим так отложим.
Однако, уже поднимаясь по узкой скрипучей лестнице, Торрер осознал, что выкинуть из головы мысли про Снисходительных так просто не удастся. За последний месяц они ходили этим путем сотни раз, но только теперь каждый из них подумал, что в коридоре на втором этаже подозрительно темно, застрявший в замке ключ едва не заставил Бэх схватиться за меч, а Макобер, прижав палец к губам, долго прислушивался, не идет ли кто следом.
Переглянувшись, они едва не расхохотались.
— Понятно, — фыркнула Бэх. — Старые привычки: весь мир против нас, но мы победим. Ну что, все спать будем или тоже как раньше?
— Я, пожалуй, погуляю, — предложил Торрер.
— Как нагуляешься, не забудь меня разбудить, — похлопал его по спине гном. — Колдунью-то куда поселили?
Жрица кивком указала на дверь в начале коридора:
— Ну и славненько. Приятной прогулки!
Вскоре все стихло, и эльф принялся задумчиво мерить шагами коридор. Пол едва поскрипывал, из грязного окошка с трудом пробивался лунный свет, но Торреру это было только на руку — как многие обитатели леса, эльфы относились к темноте без страха и давно уже научились с ней сосуществовать.
Баловство, конечно, — никто к ним сегодня не полезет. Возни много, а толку — мало. Передушить всех четверых в своих постелях так, чтобы никто и пискнуть не успел, — тут, знаете, не Снисходительными надо быть…
Прошла пара часов, когда шум во дворе заставил эльфа метнуться к окошку.
Проклятие, не открывается! Торрер привычно вскинул рукоять меча, но в последний момент сдержал себя и приналег на заржавевший крюк — едва ли Мэтт утром похвалил бы его за выбитое окно.