Кажется, вопрос был риторический, но я на всякий случай закивала.
— Сучка. Бешеная сучка.
Почему меня так заводит, когда он меня обзывает? Это нормально? Я ненормальная?
Ноги сводило судорогой, а по всему телу пробегали волны мурашек. Боли уже совсем не чувствовалось, лишь несильное жжение. Совсем слегка. Так приятно.
— Пожалуйста… Ясень, прошу тебя, — я хватала ртом воздух и выгибалась. Пробка в заднице уже не казалась такой большой и почти прекратила ощущаться, как что-то чужеродное.
— Дрянь… — лишь бросил Аск, вытягивая из меня хвостик.
Надеюсь, что я хорошо помылась. Будет очень неприятно если…
— Блять! — у меня даже дыхание перехватило. — Не пихай на сухую. Возьми смазку.
— Следи за языком! — рефлекторно гаркнул Аск, но все же потянулся за флаконом, размазывая по стволу жидкость.
Даже сейчас он мне указывал!
Я опять притянула на себя страдальческую подушку и накрылась ею, крепко обнимая руками. Не хотелось, чтобы он видел мою боль. Вот он, тот момент, когда жалеешь об исполнении мечты. На попятную идти было бы крайне глупо и стыдно. Тем более, что именно я довела брата до такого состояния.
Распирающее жжение было одновременно невыносимым и как ни странно приятным. Но скорее всего, это я себя накрутила.
— Все. Стой, — не выдержала я, серьезно опасаясь за целостность своего ливера. — Не пихай глубже, говорю же! Ты меня порвать хочешь?
По ощущениям в меня словно дрын затолкали. Я уже несдержанно хныкала от сочетания боли и невыносимого распирающего жжения.
Как ни странно, Аск меня послушался, замерев с неописуемой гримасой и прикрытыми глазами. Никогда не видела такого страдания у него на лице. Он слегка пошатнулся и мотнул головой, облизывая губы:
— Вот, срань. Сейчас просто кончу.
О, боги, пожалуйста! Наконец-то это прекратится.
Но Аск наклонился, меняя позу и почти укладываясь на меня.
Подушка полетела куда-то на пол. Так, что у меня теперь совсем не было шансов на то, чтобы как-то вырваться. Не, то, чтобы сильные пальцы, сжимающие бедра чуть выше колен, давали возможность сделать это раньше. Но у меня хотя бы была иллюзия.
Он почти вышел и снова с силой толкнулся во внутрь. Вот, сейчас было больно!
Так как не оставалось другого выбора, я схватилась за его плечи, и уткнулась лицом в грудь. Скулеж и стоны теперь помимо воли с толчками вырывались наружу.
Гребаный запах. Просто, с ума сводит.
Я уже не отдавала отчет, когда мне это начало нравиться. Во время движений ощущения были совсем другими. Гормоны это или нет, но боль уже не чувствовалась так остро. Наверное, я снова кончила, но толчки все продолжались, растягивая удовольствие. Безумие какое-то. Но как же приятно. Не удивительно, что мне так сносило крышу от одной мысли о сексе. Это же до одури, до безумия приятно.
Вместо того, чтобы как следует вдохнуть воздуха, я уже задыхалась от неровных поверхностных вдохов. Казалось, вот-вот задохнусь. Перед глазами уже плясали цветные пятна, а внутри все пылало нестерпимым огнем.
Парень сильнее сжал мои бедра, нарушая ритм. И замер, сильнее вжимая меня в смятый плед.
Бес! Он куда теплее меня.
Аск кончил с громким стоном и сгреб меня в охапку, крепко прижимая к себе.
Слава, всем богам, он опомнился раньше, чем я потеряла сознание от недостатка кислорода. Из глаз даже слезы полились, когда я начала хватать воздух ртом в попытке отдышаться. Легкие саднило так, словно мне только что пришлось тонуть, а не заниматься любовью с самым потрясающим человеком в мире.
Даже не заметила, когда он вытащил из меня свой член. Задницу нещадно пекло и щипало. Даже просто лежать на боку было больно.
Поверить не могу! У нас был секс!
Все еще продолжая тяжело дышать, я посмотрела на него диким взглядом.
Аск отстранился и выглядел не менее одуревшим. Он сидел, оперевшись на руку. Грудь ходила ходуном, а лоб блестел от мелких капелек пота
Как он может быть еще красивее?
Я молча подползла ближе и поцеловала парня в губы.
По всей видимости, он уже смирился с моей поехавшей крышей, продолжая поцелуй. А может, ему просто нравилось целоваться после секса.
Это все еще не укладывалось у меня в голове.
— Ясь… — я обняла его за шею и уткнулась в теплую грудь.
— М?
Кажется, он сам еще не мог уложить в голове произошедшее. А может, уже уложил и теперь придумывал способы физического самоубийства. Боги, надеюсь это не так.
Как же много хотелось сказать и столь многое спросить. Но нужно было выбирать и расставлять приоритеты.