— Что ему выписать? — спросила медсестра, приготовив рецепты и ручку.
— Да вы никаких пилюль мне не прописывайте, — сказал Георгий, надевая форменную рубашку. — От них только голова болит, словно после похмелья. А сон все равно плохой.
Лариса перестала писать, глянула в глаза пациента. Подумала.
— Вы в каком месяце родились?
— В марте, — ответил Георгий.
— И как давно у вас нарушился сон?
— С месяц назад.
Лариса, как первоклашка на трудном уроке, сунула в рот ручку, погрызла её своими белоснежными ровными зубами, обрамлёнными бантиком сочных губ. Сочувственно вздохнула.
Пытливо глянула ему в глаза, но вопрос задала робко и со смущением:
— У вас девушка есть?
Георгий помотал головой.
— Такой симпатичный и… никого нет? — усомнилась Лариса.
— Я приехал сюда в конце прошлого года и ни с кем ещё не успел познакомиться. Да, откровенно говоря, и некогда: то служба в милиции, то дежурство в фирме.
— В милиции мало платят?
— А где ныне в государственных учреждениях много платят?.. А мне старикам помогать надо — пенсии только на хлеб хватает.
— Да, — сочувственно вздохнула Лариса. — И всё-таки я вам выпишу еще одно лекарство. Эуноктин. Новинка. Очень эффективное. На себе проверила. Выпиши, Тая. Через недельку, если выберете время, заходите. Посмотрим, каков результат.
Георгий поблагодарил и, набросив китель, направился к выходу.
Не успела за ним закрыться дверь, как в кабинет буквально вломился мужчина в форме гражданского летчика. У Ларисы учащенно забилось сердце — от Геннадия.
— Здравствуйте, — сказал мужчина. — Извините, я на минутку. Вы Лариса Писменная?
Лариса кивнула. Летчик протянул ей небольшую коробочку, обтянутую лазурным бархатом.
— Это вам от вашего друга, второго пилота, к празднику Восьмого марта.
— Где он? Что с ним? — радостно воскликнула она, принимая коробочку.
— С ним всё в порядке. Он просил передать, что по-прежнему любит вас.
— Когда он вернётся?
Лётчик пожал плечами.
— Он вам сообщит. — Поцеловал Ларисе руку и так же быстро исчез, как и появился.
Лариса попросила очередного пациента подождать и открыла коробочку. Ахнула: на тёмно-бордовом бархате, будто упавшая с неба звезда, сверкал алмаз…
— Вот это подарок! — не сдержала восхищения и Тая. — Какой медальон или перстень получится…
Лариса еле дождалась конца работы. Мысли о Геннадии вытеснили все остальное, и она принимала больных будто хмельная, суетясь и порхая беспричинно по кабинету.
Значит, с Геннадием все в порядке, и он по-прежнему любит ее, думает о ней и заботится. Скорее бы кончалась эта кутерьма с самолетом… Ее не раз вызывали на допрос, задавая всякие каверзные вопросы, будто и в самом деле Геннадий виноват. Правда, подполковник Михайленко сказал, что он тоже сомневается в причастности капитана Кленова к катастрофе… Может, и зря она просила Семена Семеновича вступиться за Геннадия, чтобы не арестовали его? А он поручил Гавриилу Прокопьевичу. Гавриил Прокопьевич обещал, но предупредил, чтобы ни его, ни Лебединского не впутывали в эту историю.
— Подожди, найдём твоего пилота и вернём.
Может, он и прав. Она подождет. А то, что пофлиртовала с Георгием, так какая красивая женщина не позволяет себе насладиться своими достоинствами…
Выпроводив последнего посетителя, она позвонила Жанне.
— Послушай, подружка, у меня такая радость! Такой подарок я получила к женскому празднику!
— От кого? — не сдержала Жанна любопытства.
Гавриил Прокопьевич предупредил Ларису, чтобы и по телефону лишнего не болтала — он может прослушиваться, — потому не стала откровенничать.
— Какая тебе разница? Разве я настолько дурнушка, чтобы не иметь поклонников? Ты не обижайся, встретимся, всё расскажу…
Жанна тоже была в восторге от алмаза.
— Такой громадный и будто светится. Георгий?
Лариса запоздало пожалела, что поделилась недавно секретом о новом поклоннике. Отрицательно помотала головой.
— От Геннадия? — Глаза Жанны округлились от удивления.
Лариса кивнула и прижала палец к губам.
— Виделась с ним? — погрустнела Жанна.
— Что ты. Я и представления не имею, где он.
— А моего Валечки, наверное, косточки гнить уже стали, — вздохнула Жанна.
«Пожалела, — мысленно упрекнула подругу Лариса. — Еще при жизни Валентина наставляла ему рога. Да и теперь этот старый пенёк, Лебединский, раз в неделю ублажает её. На большее силенок, видно, не хватает. Зато задарил секретаршу, отдельную квартирку купил ей…» Но сказала другое:
— Всё равно ты замуж за него не собиралась. Так, для прикрытия с ним встречалась. А я Гену люблю.
— Для прикрытия! — обиделась Жанна. — Я же не напоминаю тебе о Борисе Борисовиче.
— Вот и ты не веришь. А я поклясться могу, что у меня ничего с ним не было.
— Да ладно, — махнула Жанна рукой. — Не будем своими грехами трясти. Что было, быльём поросло. Надо о будущем подумать. Будешь ждать Геннадия или Жоре предпочтение отдашь?
Лариса пожала плечами.
— Жора — симпатичный, интересный парень. Но… моложе меня и… охранник, милиционер… Я да же стесняться буду появляться с ним на людях.
— Ты прямо как принцесса: «Охранник, милиционер!» — передразнила Жанна. — Ну и что? У меня, кстати, тоже поклонник из охраны появился. Красавец, — преднамеренно она сделала ударение на последнем слоге, чтобы подчеркнуть неординарность охранника. — Пригласил на бал, который устраивает наш босс в честь женского праздника. Пойдём?
— Хотелось бы, — призналась Лариса. — Но меня пока никто не приглашал.
— Не беспокойся, я всё сделаю. И Жора твой там будет. — Ещё раз взглянула на алмаз. — И что ты собираешься с ним делать? Его надо гранить, оправу красивую подобрать.
— Буду искать ювелира. Ты не подскажешь?
— У нас, в Волжанске, на ювелиров не разбежишься. Спрошу у знакомых, позвоню…
* * *Престарелого, рыхлого ювелира, которому было уже под семьдесят, Лариса нашла сама: спросила у знакомой продавщицы ювелирного магазина, и та подсказала, куда и к кому обратиться.
Яков Семёнович Гринберг холодно встретил девушку и, выслушав её, помотал головой.
— Я, милая, уже более года не занимаюсь этим делом — глаза не те, и пальцы потеряли прежнюю чувствительность.
— Что же мне делать? — Лариса от огорчения мяла в руках футляр и не уходила. — Может, посоветуете кого?
Яков Семёнович подумал.
— Есть, конечно, в Волжанске ещё один ювелир. Но боюсь даже рекомендовать его — пропойца и необязательный человек. Ему ничего не стоит и запороть бесценный подарок природы. Ну-ка, покажите свой алмаз.
Лариса открыла коробочку и протянула светящийся минерал мастеру. Тот долго вертел его в пальцах, потом взял лупу и снова крутил его и так и эдак. Наконец, не возвращая алмаза, почмокал в знак восхищения толстыми губами.
— Превосходный материал. Якутский. Не спрашиваю, где вы его, барышня, приобрели, но вы обладательница целого сокровища. И я не советую обращаться к моему коллеге Милявскому. Загубит.
— Что же мне делать? — Лариса окончательно сникла. — Мне так хотелось надеть медальон на Восьмое марта… Может, возьмётесь? — несмело попросила она после недолгой паузы. — Я вам хорошо заплачу.
Яков Семенович раздумывал, теребя тройной подбородок.
— Разве дело в оплате, барышня? Яков Семёнович не просто поклонник настоящего искусства: он его раб. И когда из моих рук рождается ещё один шедевр, я чувствую себя помолодевшим на десяток лет. Давайте попробуем. Позвоните мне через недельку.
Он тепло распрощался с Ларисой. А едва за ней закрылась дверь, кинулся к телефону и стал листать книжку, где был записан московский номер его коллеги и товарища Кленова Евгения Васильевича, звонившего ему не раз и просившего принять участие в поиске его сына или хотя бы информировать о ходе расследования. Яков Семёнович хорошо был осведомлён о жизни Геннадия, о том, что он собирался жениться, о его невесте и постигшем несчастье. И хотя принять активное участие в поисках сына друга не мог, кое-что предпринял. Зная, у кого работает Лариса, и заподозрив её в причастности к хитроумно спланированной ловушке, в которую угодил Геннадий, он подкупил медицинскую сестру докторши, обязав её сообщать ему о всех встречах начальницы. Ювелир был уверен — если Геннадий жив, он подаст невесте весточку. И вчера ему позвонила медсестра, рассказала о визите летчика…