Воодушевленный заграничным вниманием, к людям-зрителям опять вышел монстр.
В куче оставалось не очень много целых кирпичей, и он был этим явно недоволен.
Кровинки на его хрустальном сосуде уже были смазаны зеленкой, так что готовность к следующему номеру была отменная.
Он поднял кирпич двумя руками над головой, помедлил, чихнув от просыпавшейся оранжевой пыли и, с ревом и выдохом, хрястнул себя кирпичом по голове.
О'Салливан поморщился. Николас задумчиво посмотрел на упавшие в песок кирпичные половинки.
Еще раз раздался нехороший хруст и еще два обломка упали к ногам беспощадного воина.
Криво усмехаясь, он протянул руку к последнему из привезенных кирпичей.
— Бери вот этот.
Добрый голландский человек Николас подал суровому бойцу темно-красный большой кирпич, который он как-то незаметно для окружающих притащил из развалин южной крепостной стены.
Монстр смутился.
Он знаками показывал, что скверно учил в школе немецкий, что у него есть непосредственный командир и что, мол, на сегодняшний день он свою норму выполнил.
— Нет, нет, убери это…
Могучий Колька был разочарован.
За спиной Глеба два молоденьких морских пехотинца вполголоса весело обсуждали неожиданное предложение голландца.
— Да чо он, тупой совсем, что ли! Наши-то кирпичики сухие, ровные, привычные, а эта каменюка такая!.. Вован себе черепушку запросто такой снесет!
Отряхивая балахонистую пятнистую униформу, ребята стали строиться у машины. Иностранцы, нисколько не озабоченные соблюдением воинской дисциплины, роились между ними, обнимались, позируя для фотографий, восхищенно хлопали артистов по плечам и спинам.
Поправляя на ходу обеими громадными ручищами свой крохотный берет, к Глебу решительно причалил большой майор.
— Послушай, значит, это ты сегодня здесь за старшего?
— Вроде так.
— Так это ты с Никифорычем в доле по бизнесу, что ли? Ну, как бы вы партнеры типа были?
— А в чем интерес, майор?
Глеб, прищурившись на потного морпеха, кусал травинку.
— Ну, я к тому, что если это кто из наших отморозков, из дивизии, Никифорыча это… ну, типа, случайно, по пьянке в увольнении, или как… Ты не сомневайся, мы сами тут все решим, все кости переломаем, зароем на месте, если кого вычислим.
— Не надо, майор, никого ломать. Лучше занимайтесь кирпичами. Я все сделаю сам.
— Д-да…
Майор почесал макушку, не зная чем еще выразить свое соболезнование.
Пришлось помочь забавному вояке.
— Ты доски свои поломанные отсюда не увози. Мне сейчас еще костер разводить, пропитание для союзников варить. Пригодятся. Может, вы своей компанией останетесь с нами отобедать, а?
— Нет, дружище, не могу. Спасибо, конечно, за предложение! Но у нас распорядок строгий, режим у моих пацанов опять же, дисциплина… Не могу, извини!
— Ладно, майор. Тогда держи… Здесь все, что Никифорыч вам приготовил.
Глеб Никитин протянул военному рюкзак.
— Конверт в боковом кармане. Вы все были сегодня великолепны.
Майор как пушинку вскинул многоголосо звякнувший рюкзак на плечо.
— Порядок! Ну, бывай, справляйся тут со своими супостатами! Если что — найдешь меня, всегда помогу. Мы с боцманом много дел на берегу тут переделали, в гостях семьями бывали друг у друга… Ладно, бывай!
Он вскочил на подножку уже рычавшего грузовика и опять, совсем по-детски, прорычал-прокартавил:
— Привет, Европа!
Из-под брезентового тента иностранцам улыбались милые, ласковые лица российских морских пехотинцев.
— Чао!
…Пыль уже улеглась, прибрежная августовская тишина успела накрыть все вокруг стрекотанием кузнечиков и слабым шорохом волн за стенами крепости, а Николас все еще вертел в руках старинный кирпич. Потом с недоумением и очень бережно положил его около своего рюкзака.
— Бориска! Вы дрова складывайте вот там, на дальнем краю дворика, с подветренной стороны.
— А чего там-то? Здесь же удобней!
— Дым в спальных помещениях нам ни к чему.
Оставив Тиади и О'Салливана руководить окончательной установкой первых палаток, Глеб подошел к громоздкой куче сосновых веток.
«Ромео» под управлением своего опытного командира уже правильно вбили в песок металлические трубы тагана, отодвинув временно в сторонку большую решетку для жарки мяса.
— Давай солярки немного плеснем, быстрей разгорится!
Возбужденный Бориска явно хотел сильно кушать.
— Уймись, зачем разводить ненужную вонь на природе. Сейчас все сделаем по науке и также скоро.
Глеб немного побродил у подножия стены, пощипал сухой травы, наломал в пучок рыжей сосновой хвои и мелких веточек.