Когда ее отвели в комнату и зашел уродливый мужчина, похотливо улыбаясь и протягивая к ней свои грубые руки, она гневно бросила:
— Уберите свои руки!
Улыбка тотчас же исчезла с его лица. Похотливость сменилась сначала недоумением, потом вдруг его большие губы растянулись в улыбке.
— Сюрприз? — Он не понял. Он подумал, что она с ним играет. Набивает себе цену. Потому что он знал: сейчас эта невинная девочка достанется ему. А поначалу поломается, поскольку знает цену своей невинности.
— Уйдите, вы мне омерзительны! — оттолкнула она его, когда он попытался обнять ее.
Он непонимающе взглянул на нее. До чего же противная рожа! Как будто природа поскупилась на доработку этого грубого, сделанного несколькими небрежными движениями резца. Это не человеческое лицо, это шарж на человека.
Настя заметила, как опять меняется его лицо. Теперь оно выражало обиду. «Он обиделся!» — с изумлением поняла она.
— Посмотрите на себя в зеркало! Вы — старый уродливый… козел! — Неожиданно для себя Настя выкрикнула слово, которое никогда не употребляла, потому что считала его оскорбительным.
Он схватил ее за плечи и стал трясти.
— А вот об это ты пожалеешь, маленькая сучка! — брызгая слюной, выкрикнул он ей в лицо.
Настя оттолкнула его и решила добить, уничтожить словом:
— Негодяй, подонок, старый развратник!
Он замахнулся, и девушка инстинктивно отпрянула. Но Маэстро не стал ее бить. Он зловеще бросил:
— Тебя обломают!
И вышел из комнаты.
Настю трясло от гнева и омерзения. Она ожидала чего угодно: что на нее будут кричать, унижая и оскорбляя. Но когда в комнату вошел охранник и направился к ней, а следом за ним Маэстро с торжествующей улыбкой на лице, девушка почувствовала недоброе. Охранник ударил ее под дых, и она задохнулась, не в силах перевести дыхание. А он сорвал с нее платье и швырнул на кровать. Маэстро сел в кресло, и она поняла: он будет наблюдать за действием, как зритель. Настя пыталась отбиваться, но Сэм справился с ней быстро и жестоко. Она услышала собственный крик и потеряла сознание.
Настя не помнила, что с ней было. Ее пытали? Ее терзали? Как болит тело, как горит внутри! Она откинула голову и напрягла мышцы. Нет, ей самой не освободиться. Откуда-то издалека доносились звуки приятной музыки, слышался веселый женский щебет, мужской хохот. Как это возможно? Как они могут веселиться, зная, что она здесь страдает? Нужно взять себя в руки.
Девушка хотела забыться, но боль не давала ей отключить сознание. «Буду думать»… — подумала она упрямо. Надо вспомнить название улицы, по которой ее везли, прежде чем водитель повернул на перекрестке. Настя зажмурилась и попыталась сосредоточиться. Синяя табличка, на ней белые буквы. «Улица Осокина» — вдруг всплыла картинка. И цифры рядом с названием — «32». Вспомнила! Но как же сообщить маме? Ее мобильный телефон остался в кармане джинсов, а джинсы в комнате.
Ее даже не обыскивали. Просто перерыли все в сумочке. А в ней ничего особенного — триста рублей, губная помада, зеркальце, проездной билет и паспорт. Мобильный был отключен — все равно на дискотеке было так шумно, что она не услышала бы звонка. И ее похитители не догадались, что телефон в кармане. Главное, попасть в комнату. Вчера утром, еще дома, она зарядила телефон. На какое-то время зарядки хватит.
Она опять распахнула глаза увидела под дверью узенькую поломку света. Замычала, отчаянно пытаясь освободиться. Кто-то стоял под дверью и прислушивался. Потом свет погас.
Настя опять пришла в сознание, когда дверь открылась и на пороге появились силуэты двух людей.
— Если ее долго держать связанной, у нее атрофируются конечности, — услышала она женский голос.
— Надо развязать, — согласился с голосом мужской. — Джим, развяжи девчонку.