Неужели это было здесь – в коридоре с белыми блестящими стенами? Горький дым горящего пластика – где-то загорелись световоды, истерический крик кого-то из лежачих больных в хирургии, холодные ручки передвижного морфоместа, на котором стонал и хрипел старик-сердечник. А потом – жгучая боль в сломанном локте, зеленые вспышки аварийного освещения, золотистая пелена беспамятства перед глазами – это тоже было здесь? И это здесь плавало облаком в невесомости и темноте содержимое отказавшего канализационного пресса, а я разгребал ее и пытался наглухо закрыть герметическую дверь шлюза перед уцелевшим концом коридора.
В этом конце была дверь в операционную и процедурную. Закрыв дверь перед облаком грязи, можно было снять шлем и дышать, хотя в воздухе все равно оставался неистребимый запах канализации, принесенный больными на экзоскелетах. Снять их доктор Григорьев разрешал только во внутреннем шлюзе, перед самой операцией. А после нее я вместе с другими ходячими больными сидел на полу в гнусно пахнущем коридоре напротив операционной и смотрел мутные миражи с техническими записями, которые нелегально скачал на чей-то мощный микрокомп из военного локатора. Как их удалось скачать в ту ночь, я и сам не понял, но и ходячие больные, и врачи то и дело выскакивали в коридор узнавать новости, а новости с каждой минутой становились все страшнее. Катеров гарнизона Дубля становилось все меньше, перехватчики «Лондона» гибли один за другим, а каутильский флот как будто не убывал, и на смену сбитым катерам приходили все новые и новые.
Огромный шар «Лондона» в одиночку отбивался от двух кораблей каутильцев, но энергии у него оставалось все меньше и меньше. Радужные переливы щита вокруг старого «Лондона» становились все слабее, а разряженные деструкторы Дубля ничем не могли ему помочь. В космосе летали камни, листы регдондитовой обшивки и обломки взорванных двигателей. Катера Дубля и «Лондона» пытались отвлечь внимание каутильцев от базы до прихода помощи, но нападающих было слишком много. Помощь уже шла, с Седьмой базы Второго кольца летел к Дублю базовый корабль «Дмитрий Донской». Он был мощнее не только старика «Лондона», но и двух каутильских кораблей вместе взятых, но сможет ли продержаться Дубль до его прилета, не знал никто. Радуги на гравищите «Лондона» сменились сплошной чернотой – щита больше не существовало. И тогда старый корабль рванулся вперед, к ближайшему противнику. Каутилец дал задний ход, как отшатывается в драке человек от неожиданного удара, но было уже поздно. «Лондон» столкнулся с ним, темная масса двух кораблей задрожала, задымилась, и рассыпалась в облако мутной густой пыли.
Да, вот тут мы это и смотрели… А теперь в коридоре светло, шлюз открыт, кругом тихо, искусственная гравитация работает, как настоящая земная, и можно спокойно стянуть пленочный шлем «Берсерка», не опасаясь запаха канализации.
– Уникальный был случай – оскольчатый перелом мыщелков плечевой кости плюс полный имплант наружного мыщелка и регенерация внутреннего. Больница разрушена, все на аварийке, а я тебе импланты приживляю…– проговорил Григорьев, открывая шлюз операционной. – Антисанитария, спешка, у робота вот-вот аккумулятор сядет…
Я не помнил про аккумулятор, но память отлично сохранила отчаянную боль, стыд за свою беспомощность, тяжелый мешок с регенератором на сломанном локте и запертую дверь шлюза. И сознание того, что мы можем так и не узнать, что происходит по ту сторону – ведь после гибели «Лондона» погиб локатор, и никаких записей больше скачать я не мог. До утра оставалось всего несколько часов, и мы ждали, гадая, долетит «Дмитрий Донской» или его что-то задержит в пути. Но утром открылась дверь в шлюз, мы увидели яркий свет прожектора от большого экзоскелета и замерли, боясь услышать чужую речь. Космодесантник с базукой на плече сдвинул на затылок прозрачную пленку шлема и заговорил на евроамериканском.
– Ну и вонь тут у вас, ребята! Хоть снова шлем надевай! Ну ничего, мы уже здесь!
«Дмитрий Донской» долетел. На этом десять лет назад война для меня закончилась, хотя шла она еще несколько месяцев. И даже сейчас я невольно принюхивался, ища следы гнусного запаха. Однако в больнице теперь пахло так, как и полагалось – только дезинфекцией и регенератором. А в операционной все было так же, как десять лет назад, только медицинский робот был новый.
– Снимай экзоскелет и ложись! – скомандовал Григорьев. Я послушно проделал все, лег на морфоместо, и оно окутало меня белыми складками, подставив мой левый локоть под глазок сканера. Над пультом робота появилось изображение коренастого светловолосого человека, похожего на меня. В том месте, где плечевая кость входит в локтевой сустав, был ясно виден ярко-голубой пластиковый имплант. Робот замигал и зажужжал, обрабатывая то, что увидел.