— Адмирал Нейсмит, я могу поверить, что Кавило предаст буквально кого угодно…. Кроме цетагандийцев. Они потратят целое поколение, выискивая возможность отомстить. Она просто не сможет убежать достаточно далеко. И не проживет достаточно долго, чтобы потратить свою прибыль. И кстати, что это за возможная прибыль, которая покрывает тройную оплату?
«Но если она ожидает, что от возмездия ее защитит Барраярская империя, со всеми нашими силами безопасности…»
— Я вижу лишь один способ, каким она могла бы избежать возмездия, — сказал Майлз. — Если это сработает так, как она хочет, у нее будет необходимая защита. И вся прибыль.
А это может сработать, действительно может. Если Грегор действительно околдован ею. И если два так некстати враждебно настроенных свидетеля — Майлз и генерал Метцов — удачно убьют друг друга. Покинув свой флот, она может прихватить Грегора и бежать из-под носа у цетагандийцев, явив себя Барраяру самоотверженной спасительницей Грегора. А если к тому же сраженный страстью Грегор представит ее как свою невесту, достойную быть матерью наследника главы военной касты… Романтический заряд этой драмы может вызвать достаточно общественной поддержки, чтобы перевесить суждения более холоднокровных советников. Бог свидетель, мать Майлза заложила фундамент такого сценария. «Она действительно может этого достичь. Кавило, императрица Барраяра. Это даже звучит». И ради блестящего завершения своей карьеры она может предать вообще кого угодно, даже собственные войска…
— Майлз, у тебя такое лицо… — взволнованно сказала Елена.
— Когда? — спросил Оссер. — Когда цетагандийцы атакуют?
Он привлек рассеянное внимание Метцова и повторил вопрос.
— Только Кави знает, — хихикнул Метцов. — Кави знает все.
— Это должно быть уже скоро, — высказал мнение Майлз. — Возможно, начинается прямо сейчас. Если судить по тому моменту, который выбрала Кавило, чтобы вернуть меня. Она хотела, чтобы ден… флотилия была в данный момент парализована из-за внутренних разногласий.
— Если это правда, — пробормотал Оссер, — что нам делать?…
— Мы слишком далеко. В полутора днях от места действия. Которое случится у червоточины Верванской станции. И за ней, в верванском локальном пространстве. Нужно приблизиться. Нужно провести флот через систему… Пришпилить Кавило к цетагандийцам. Заблокировать ее…
— Ну сейчас! Я не собираюсь безрассудно атаковать Цетагандийскую империю! — резко прервал его Оссер.
— Вы должны. Вам придется с ними сражаться рано или поздно. Либо вы выбираете время, либо они. Единственный шанс остановить их — это у червоточины. Когда они пройдут через нее, это станет невозможно.
— Если я поведу флот от Аслунда, верванийцы подумают, что мы их атакуем.
— И мобилизуются, придут в боевую готовность. Хорошо. Но не на том направлении — не хорошо. Получится, что мы станем отвлекающим маневром в пользу Кавило. Черт! Без сомнения, еще одна ветвь ее стратегического дерева.
— Предположим… Если цетагандийцы сейчас действительно нежелательны для Кавило, как ты заявляешь… Предположим, она не шлет свой код?
— О нет, они ей все еще нужны. Но для иной цели. Ей нужно от них убегать. И они должны для нее совершить массовое уничтожение свидетелей. Но ей не нужно, чтобы они достигли успеха. На самом деле, она заинтересована в том, чтобы вторжение завязло. Если она действительно планирует на долгосрочную перспективу, как должна.
Оссер потряс головой, будто пытаясь ее прочистить:
— Почему?
— Наша единственная надежда — единственная надежда Аслунда — это захватить Кавило и с боем остановить цетагандийцев у червоточины Верванской станции. Нет, подождите… Нужно удержать обе стороны скачка Ступица-Верван. Пока не прибудут подкрепления.
— Какие подкрепления?
— Аслунд, Пол… Когда цетагандийцы на самом деле материализуются здесь во всеоружии, остальные увидят, что им угрожает. И если Пол перейдет на сторону Барраяра вместо Цетаганды, Барраяр сможет влить свои силы через них. Цетагандийцев можно остановить, если все произойдет в правильной последовательности.
Но можно ли спасти Грегора? Не один путь к победе, но все пути…
— Полезут ли сюда барраярцы?
— О, думаю да. Ваша контрразведка, должно быть, отслеживает такие вещи… Не заметили ли они внезапный рост активности барраярской разведки здесь в Ступице в последние несколько дней?
— Сейчас, когда вы упомянули об этом, я вспомнил, что да. Их шифрованный трафик возрос вчетверо.
Слава Богу. Возможно, подкрепления были ближе, чем он смел надеяться.
— Вы взломали какие-нибудь из их кодов? — решил спросить Майлз, раз уж зашел разговор.
— Пока что один, наименее серьезный.
— Ага. Хорошо. В смысле, очень плохо.
Оссер стоял, скрестив руки и кусая губы, целую минуту, полностью уйдя в себя. Это неприятно напомнило Майлзу то созерцательное выражение, какое было у адмирала как раз перед тем, как он приказал вышвырнуть Майлза через ближайший шлюз, чуть более недели назад.
— Нет, — наконец сказал Оссер. — Спасибо за информацию. В свою очередь я, пожалуй, сохраню вам жизнь. Но мы уходим. Это не тот бой, который мы могли бы выиграть. Только какие-нибудь ослепленные пропагандой планетарные силы, с ресурсами целой планеты за спиной, могут позволить себе подобного рода сумасшедшее самопожертвование. Я создал мой флот, чтобы он был отточенным тактическим инструментом, а не… дурацкой баррикадой из трупов. Я не какой-нибудь — как вы выразились — козел отпущения.
— Не козел отпущения, но острие копья.
— Ваше острие копья не имеет за собой никакого копья. Нет.
— Это ваше последнее слово, сэр? — спросил Майлз тонким голосом.
— Да. — Оссер протянул руку и включил наручный комм, чтобы вызвать ожидавшую охрану. — Капрал, вся эта компания отправляется на гауптвахту. Вызовите их там и предупредите.
Охранник отсалютовал через стекло, и Оссер отключился.
— Но сэр, — Елена подошла к нему, умоляюще поднимая руки. Змеиным броском ее кисть метнулась вбок, и она прижала пневмошприц к шее Оссера. Его глаза расширились, пульс ударил один, два, три раза, губы растянулись в гневном оскале. Он попытался ударить ее, но удар обмяк на полдороге.
Заметив резкое движение Оссера, охрана за стеклом пришла в боевую готовность, вытаскивая парализаторы.
Елена поймала руку Оссера и поцеловала ее, благодарно улыбаясь. Охранники расслабились, один из них пихнул другого и сказал что-то довольно гадкое, судя по их усмешкам, но мысли Майлза были в тот момент слишком разрозненны, чтобы пытаться читать по губам.
Оссер покачивался и тяжело дышал, борясь с препаратом. Елена прижалась к захваченной руке и удобно обняла его за талию, повернувшись так, что они оказались спиной к двери. Типичная тупая фастпенталовская улыбка скользнула по лицу Оссера, ушла, и наконец окончательно закрепилась.
— Он вел себя так, будто я была безоружна, — Елена недовольно покачала головой, и пневмошприц скользнул в карман ее куртки.
— И что сейчас? — яростно прошипел Майлз, когда капрал-охранник склонился над кодовым замком двери.
— Мы все идем на гауптвахту, я полагаю. Тун сейчас там, — ответила Елена.
— Ага… — Проклятье-ничего-не выйдет! Но нужно попытаться. Майлз приветливо улыбнулся входящей охране и помог им отвязать Метцова, в основном путаясь у них под ногами и отвлекая их внимание от своеобразно счастливого Оссера. В тот момент, когда их взгляд был направлен в другую сторону, Майлз сделал подножку Метцову и тот зашатался.
— Лучше каждому из вас взять его за руку, он не слишком хорошо стоит на ногах, — сказал Майлз охранникам. Он и сам не слишком хорошо стоял на ногах, но ему удалось так перекрыть дверной проем, что охрана с Метцовым оказалась впереди, потом он, и последними — Елена под ручку с Оссером.