Что же до собственного честного имени, то самый простой путь к нему виделся Мюнхгаузену на бранных полях Марса. «Эх, сейчас бы хорошую войну!» — подумал он, и замечтался о том, как принесет к ногам прекрасной Елены Голицыной пропахшие порохом лавры воинской славы. И она, конечно, сразу полюбит его. Дамы всегда влюбляются в победителей!
Глава 3
Поля Марса
— Друг мой, да будет вам известно, Российская империя находится в состоянии войны уже около двух лет, с 1735 года, — ошеломил юного барона его патрон, герцог Антон-Ульрих.
— Экселенц, но почему… При дворе — ни слова про войну? — пробормотал совершенно ошарашенный Мюнхгаузен.
— Двор этой империи бесконечно далек от войны, здесь идут иные сражения, поверьте, не менее жестокие и смертельные, — промолвил грустный Брауншвейгский герцог. — К тому же война действительно крайне далека от Санкт-Питербурха, она идет где-то на южных рубежах империи, с врагом столь экзотическим, как крымские Гиреи и буджакские татары, кои являются вассалами Оттоманской порты, таким образом вовлеченной вместе с ними. В свою же очередь состояние войны с Османами повлекло союз Питербурха с Веной, коя также готовится открыть против сего своего старинного неприятеля батальные действия…
— Постойте, экселенц, умоляю! — взмолился Мюнхгаузен. — А то я точно перепутаю, кто нам, то есть русским, враг, а кто союзник! Теперь я вспоминаю, офицеры нашего полка, как упьются, начинают твердить что-то о переводе в драгунские полки, воевать «с туркой»…
— Сие объяснимо, — ответил Антон-Ульрих. — Лучшие полки, лейб-гвардейские и столичного гарнизона императрица предпочитает держать при своей особе, воюет же армия, а также разнообразные казаки, калмыки и иные отдаленные ее подданные. Таким образом, оказаться на полях Марса можно лишь подав рапорт о переводе в армию, что для лейб-гвардейских офицеров отнюдь не значит сохранения старшинства в чинах[31], наши же кирасиры, коли сподобятся вернуться живыми, могут не найти вновь ваканции в своем прежнем полку… Потому на войну никто отсюда не торопится.
— Ничего не понимаю! — воскликнул Мюнхгаузен, изумление которого начало граничить с возмущением. — Молодому офицеру должно искать баталии, а не бежать от нее в погоне за чинами! Слава есть высшая доблесть воина! Экселенц, прошу чести! Я завтра же готов сменить свой блестящий колет на скромный мундир драгуна и лететь в действующую армию с первой же эстафетой!
— Похвально, однако неразумно, — пояснил Антон-Ульрих. — Подождемте, друг мой. Наши стремления совпадают, поверьте, как вероятно, совпадают и чувства, коими они продиктованы…
Тут Антон-Ульрих глубоко вздохнул и незаметно скосил глаза на миниатюрный портрет Анны Леопольдовны, всегда стоявший на его рабочем бюро. Взор его затуманился слезой, но он быстро оправился и продолжал:
— Война, столь далекая от столиц империи нашей, идет весьма неуспешно. Прежде, в первый год войны, генерал Леонтьев, а в прошлом году и генерал-фельдмаршал Миних, первейший и наиболее оделенный талантом воин из здешних Ахиллесов, дважды ходили на Крым. Однако оба же раза вынуждены были повернуть в ретираду с огромной убылью в войсках… Не столько от действий неприятеля, сколько от страшных болезней, кои в тех гиблых местах весьма процветают. Ныне же генерал-фельдмаршал Миних собирает новую армию, невиданную прежде по размерам, твердо вознамерившись нанести Османам и Гиреям решительный удар. Нынче по весне из Питербурха выступает наконец в поход лейб-гвардия, немного, всего три баталиона. Однако весьма многие знатные особы отправятся при них в армию генерал-фельдмаршала Миниха, дабы получить команду и свою долю лавров предстоящей виктории. И мы с вами, мой дорогой Мюнхгаузен, предложим сему знаменитому воину свои шпаги в качестве волонтеров…
Тут Мюнхгаузен, презрев все правила этикета, горячо заключил своего патрона в объятия:
31
Соласно «Табели о рангах» Петра Великого в лейб-гвардии чины были на два класса выше, чем в армии.